Изначально термин “элитарная демократия” выглядит оксюмороном, ибо эти два понятия обычно воспринимаются как полярные и/или дихотомические. В то же время, с точки зрения диалектики мы можем рассматривать их соотношение в рамках закона “единства и борьбы противоположностей”, а элитарную демократию – в качестве реализации диалектической спирали “тезис – антитезис – синтез”.
При этом в процессе синтеза мы стремимся сохранить как можно больше плюсов каждой из систем и избавиться от максимального количества минусов.
Родоначальником концепции элитарной демократии является австрийский экономист и социолог Йозеф Шумпетер [1888 – 1950], который утверждал, что демократия не означает, что народ непосредственно управляет государством: «Демократия значит лишь то, что у народа есть возможность принять или не принять тех людей, которые должны им управлять».
При желании, в идеях Шумпетера можно найти влияние “Государства” Платона, но австрийский ученый взялся доказать возможность сочетания элитарности и демократии, разделив в модели элитарной демократии общество на правящее меньшинство — элиту и невластвующее большинство — массу.
В своем главном тезисе Шумпетер практически повторяет Платона – масса не интересуется политикой, не обладает необходимыми знаниями и полной информацией, не умеет принимать правильные решения, поэтому она должна передать элите право руководить политическим процессом. В этой концепции политическое участие массы ограничено только выборами. И не более того, ибо большинство граждан иррационально, некомпетентно и имеет неустойчивые политические и/или идеологические предпочтения.
Интересное соображение, – рост гражданского участия в управлении государством ведет к подрыву стабильности и снижению эффективности, что вступает в противоречие с главными ориентирами демократии.
Впрочем, пока мы видели только обоснование элитарности. А где же демократия?
Демократичность в данной концепции определяется наличием свободной конкуренции за голоса избирателей между претендентами на роль лидеров.
В качестве критериев успешности реализации режима элитарной демократии Шумпетер выделил следующие:
1) высокое качество “человеческого материала”, избираемого во властные структуры;
2) ограничение сферы действия политического решения, которое определяется качеством людей, входящих в правительство, типом политического механизма и общественным мнением;
3) возможность контроля со стороны демократического правительства бюрократии во всех сферах жизнедеятельности государства;
4) наличие демократического самоконтроля, под которым понимается высокая компетентность руководителей, учет мнения оппозиции и высокая степень добровольной самодисциплины.
NB! Последний пункт ярче всего свидетельствует об утопичности концепции элитарной демократии, что, впрочем, не означает невозможности ее ограниченного использования.
В рамках предложенной Йозефом Шумпетером политической системы мы сталкиваемся с несколько непривычным с точки зрения “классической демократии” взаимодействием власти и граждан:
- решения принимаются опытной и компетентной элитой при ограниченном контроле со стороны граждан;
- функция граждан заключается в выборе-отзыве правительства или в избрании посредников для этой цели;
- в рамках демократических процедур к власти приходит партия, получившая наибольшую поддержку избирателей;
- выборы — лишь средство, которое заставляет элиту ощутить свою ответственность за политические решения.
Более подробно ознакомиться с моделью элитарной демократии можно прослушав лекцию Н.А. Шавеко “Демократический элитизм”
Два ярких исследователя американской политической системы Томас Дай и Хармон Зиглер в своей книге “Демократия для элиты” [1970] характеризовали элитарную демократию следующим образом:
- имеется меньшинство, обладающее властью и распределяющее материальные ценности, и большинство, не определяющее государственную политику;
- элиты формируются преимущественно из представителей высшего социально-экономического слоя общества;
- переход в элиту должен быть медленным и длительным для сохранения стабильности и избежания радикализма;
- элиты едины в подходе к основным ценностям социальной системы и сохранению самой системы;
- государственная политика отражает не требования масс, а господствующие интересы элиты.
В таком описании мы понимаем, что элитарная демократия является формой олигархического правления в рамках демократических институтов и электоральных процедур. Особенно показателен в этом плане последний пункт.
Мы также рекомендуем ознакомиться со статьей профессора социологии Университета Техаса Джона Хигли “Демократия и элиты” [2006] по мотивам его выступления в рамках проекта “Русские чтения” Института общественного проектирования
Элиты сегодняшних демократий чувствуют себя окруженными опасностями и проблемами, для которых нет ясных решений. Вероятно, это чувство вызовет более четкое осознание необходимости коллективных действий элит и их сотрудничества. По мере этого осознания демократии будут приобретать более вертикальную форму, а элиты — более самосознательную элитистскую систему взглядов
https://www.kommersant.ru/doc/716743
NB! Кроме всего прочего, элитарная демократия беззащитна от популистов, опирающихся на серьезный финансовый ресурс. Дело в том, что масса не в состоянии подняться на уровень экспертных дебатов и предпочитает делать выбор на базе дискуссий в жанре ток-шоу.
Для понимания уровня масс, мы предлагаем обратить ваше внимание на статью Тамары Адамьянц “Умные люди для “умных городов” (в свете идей Т. М. Дридзе)”.
СПРАВКА
Тамара ДРИДЗЕ [1930 – 2000] – выдающийся российский социолог, создатель целого ряда новых направлений в социологии.
С 1991 — руководитель Центра социального управления, коммуникации и социально-проектных технологий, научно-исследовательской секции «Социальное управление и социальная коммуникация» Института социологии РАН.
Тамара Дридзе читала для студентов РУДН курс «Социальная коммуникация и культура: введение в семиосоциопсихологию», руководила подготовкой магистерских и кандидатских диссертаций.
Рекомендуемая статья носит обзорный характер, в ней много мест, требующих специальных знаний либо знакомства с “первоисточниками”.
Мы хотим ознакомить вас с одним фрагментом, который дает представление об уровне понимания неподготовленными людьми получаемой ими информации.
По результатом проекта «Общественное мнение», реализованном в 1969-1974 гг. под руководством известного российского социолога Б. А. Грушина, оказалось, что «…в 7 случаях из 10 предъявленные читателям газетные тексты интерпретировались ими неадекватно цели сообщения, так что замысел коммуникатора во всех этих ситуациях оставался нереализованным»; адекватно понять смысловые особенности предложенного им газетного текста сумели только 14% респондентов.
Процентное значение числа количества респондентов, сумевших дать интерпретацию, адекватную авторской интенциональности [в данном случае – замыслу], оказывается несколько выше при восприятии произведений художественных жанров”.
И это – в советскую эпоху самой читающей нации в мире!
А теперь – ужасы современности.
“В 2010 году адекватное понимание мотивационно-целевой направленности любимой в детстве сказки и понравившегося произведения (по собственному выбору) обнаружили 26% респондентов; частично адекватное понимание – 49%; неадекватное – 25%.
В 2013 году адекватное понимание при интерпретировании произведения, повлиявшего на мироввозрение (по собственному выбору), обнаружили 17% респондентов; частично адекватное – 45%; неадекватное – 37%.
В 2017 году адекватное понимание при интерпретировании содержащейся в анкете притчи («Мудрый странник») обнаружили 47% респондентов; частично адекватное – 26%; неадекватное – 27%”.
NB! Самый “страшный” результат – уровень адекватности при восприятии произведения, повлиявшего на мировоззрение. Грубо говоря, морально-нравственные координаты масс формируются в результате недопонимания смыслов.
Некий оптимизм дает только следующие весьма банальное замечание: “Увеличение в социуме (городе, поселке, селе, коллективе, группе и т.д.) числа людей, способных к адекватному пониманию в сфере социальной коммуникации, социально значимо”.
Проще говоря, людей необходимо обучать пониманию информации, и это дает позитивный результат: “Комплекс полученных в названных выше исследованиях данных (использовалась многоуровневая анкета с большим количеством открытых вопросов) зафиксировал высокий уровень социализации и социальной адаптации респондентов, обнаруживших способность к адекватному пониманию. По сравнению с респондентами, которым таких способностей обнаружить не удалось, эти люди в массе своей были лучше осведомлены об актуальных проблемах современной России; знали больше персоналий, наименований, событий, фактов; пользовались большим авторитетом в коллективе / группе; чаще обращались к материалам СМИ информационных и общественно-политических жанров, художественной литературе классического уровня и прочей социокультурной продукции; были более ответственны и успешны в учебе или карьере”
Опять же, речь идет о весьма банальном выводе – более информированные более адекватны, а потому – более успешны.
Далее в статье описывается эксперимент, основанный на высказанной Тамарой Дризе идее о возможности массового развития навыков понимания в сфере социальной коммуникации.
Речь идет о проекте Российского Фонда Фундаментальных Исследований «Задачи и методы социоментального развития современной молодежи: теория, исследования, эксперименты», 2015-2017 гг.».
“Эксперимент проходил в студенческих группах в рамках дисциплин по социальной коммуникации.
Процедура состояла из двух этапов знакомства с однотипными по степени сложности, объему и жанровой специфике текстами (для эксперимента были выбраны две притчи и два стихотворения) и последующего задания сформулировать главное, что автор / коммуникатор хотел сказать, передать, выразить.
В промежутке между первым и вторым этапами анкетирования студенты получили небольшой комплекс сведений об общих принципах структурной организации любых целостных, завершенных коммуникативных актов, знакомство с которыми позволяет «выстроить» в уме виртуальную мотивационно-целевой структуру, аналогичную той, что содержится в воспринятом произведении (…)
Все этапы эксперимента прошли 53 студента, обучающихся гуманитарным специальностям в ведущих вузах России и заинтересованных в оценке и развитии своих навыков понимания.
Полученные результаты показали положительную динамику. Так, при интерпретировании смысловых доминант предложенных студентам стихотворений («Незнакомка» А. Блока и «Послушайте!» В.Маяковского) показатели адекватного понимания выросли с 17% до 25%;
процентное значение данных о частично адекватном понимании выросло с 34% до 43%;
соответственно, уменьшились с 49% до 32% показатели неадекватного понимания.
При интерпретировании смысловых доминант предложенных студентам притч («Мудрый странник» и «О встрече с тигром») показатели адекватного понимания оказывались стабильно высокими на каждом этапе эксперимента – 57%;
процентное значение данных о частично адекватном понимании выросло с 20% до 26%;
соответственно, уменьшились (с 23% до 17%) показатели неадекватного понимания”.
Полную статью – см. по ссылке
В свете вышеизложенного крайне важно критически подходить к результатам многих социологических исследований.
Как пример приведем статью “Факторные модели принятия политических решений и выбора молодежи”, написанную учеными Белгородского государственного национального исследовательского института Инной Шаповаловой и Ириной Валиевой на базе исследований 2021 года, посвященных политическому мышлению молодежи России [В исследовании приняли участие 4215 молодых респондентов в возрасте от 16 до 35 лет, представляющих Белгородскую Ульяновскую, Орловскую, Свердловскую области и Алтайский край, распределенных по группам учащейся, студенческой и работающей молодежи].
Возьмем вопрос о том, какие факторы влияют на восприятие молодежью политической ситуации. Если мы разместим эти факторы по убыванию показателя “высокое влияние”, то получим следующую иерархию:
- как эта ситуация повлияет на мою семью – 46%;
- какие риски существуют в этой ситуации, решении, конфликте – 45%;
- как эта ситуация повлияет на мой город / регион – 45%;
- как эта ситуация повлияет на молодежь – 39%;
- какой есть опыт решения таких ситуаций или конфликтов в других странах – 35%;
- какие эмоции у меня вызывает эта ситуация, конфликт, решение – 34%;
- кто был участниками ситуации, конфликта, кто принимал решение – 31%;
- как эта ситуация повлияет на мою страну в целом – 29%;
- какое существует мнение по этому вопросу у людей, которых я уважаю, к которым я прислушиваюсь – 28%;
- какое мнение по этому вопросу у моего ближайшего окружения – 25%;
- как относится к этой ситуации оппозиция, оппозиционные СМИ – 23%;
- какое мнение по этому поводу в моих социальных сетях – 16%;
- как относятся к этой ситуации российские СМИ – 13%.
Перед тем, как критически проанализировать результаты опроса, дадим слово авторам статьи: “Оценивая политическую ситуацию, большая часть молодежи (более 46%) обращает внимание на то, как эта ситуация повлияет лично на них и на их ближайшее окружение (и это не удивительно, учитывая, что эгоцентризм – одна из преобладающих девиационных акцентуаций), это дает нам ведущие характеристики эмоциональности и оперативности мышления.
В тройку лидеров (наиважнейших факторов, более 40% выборов) также входят факторы оценки существующих рисков и влияния оцениваемой ситуации на город или регион проживания молодых людей.
В группу немаловажных факторов (более 30% выборов) включены фактор влияния ситуации на молодежь, опыт (последствия) принимаемых решений для других территориальных субъектов, эмоции, которые возникают от этой ситуации у молодых людей и субъекты ситуации (видимо от отношения к ним будет формироваться и собственно оценка ситуации в целом).
Среди важнейших факторов мы видим два эгоцентрических момента и один, свидетельствующий о включении таких характеристик, как глубина, критичность и стратегичность мышления, среди немаловажных факторов – один показывающий глубину, критичность и стратегичность, два эмоциональных/ инфантильных, один эгоцентрический с элементами стратегичности”.
Вероятно, с академической точки зрения все выводы авторов корректны. Но мы предлагаем взглянуть на данный результат в иной плоскости.
Возьмем топ-факторы – 1-5, а также примыкающий к ним 8. Может ли среднестатистический [молодой] человек самостоятельно оценить ситуацию в рамках этих факторов? Вопрос сугубо риторический.
Вполне естественно что неспособность самостоятельно дать оценку и сделать выводы заставляет [молодого] человека искать иные критерии. И мы “спускаемся” в иерархии факторов к 6-7.
NB! Здесь происходит важнейший перелом – [молодой] человек переходит от объективных критериев к субъективным, – в координатах “нравится – не нравится”.
Но субъективная оценка также формируется под влиянием информации, полученной извне и зависит от социальной среды и информационных потоков, в которых находится [молодой] человек – факторы 9-12. При этом очевидно, что сравнительно высокий вес фактора “мнение оппозиции” по сравнению с фактором “официального мнения” [13] – характерная особенность именно молодежной аудитории.
NB! По итогу мы понимаем, что факторы, предложенные респондентам, можно разделить на две группы – те, которые “должны определять” отношение к проблеме и те, которые “на самом деле определяют”. При этом во второй группе факторы не являются независимыми, – факторы 6-7 напрямую зависят от 9-13.
Итого, мы имеем дело примерно со следующей картиной: под влиянием информации, полученной из СМИ и отношения к проблеме своей социальной среды, у [молодого] человека возникает вполне определенный эмоциональный фон в отношении идей и их носителей, под влиянием которого он вырабатывает свою оценку ситуации, разбивая ее на последствия для страны, семьи, города, молодежи …