ФОРМИРОВАНИЕ РОССИЙСКОЙ СТРАТЕГИИ ЭКСПАНСИИ

Аннотация. Российская империя сформировалась на континентальном пространстве Евразии в разнообразных природно-климатических поясах. Относительно быстрая и легкая экспансия во внутренних регионах сопровождалась трудными и кровопролитными войнами за создание надежных внешних барьеров безопасности. выход к Балтийскому и Черному морям, завоеваниеКавказа и Центральной Азии потребовало выработки различных моделей военной и политической стратегии. Подчинение кочевых тюркских племен осуществлялось с помощью укрепленных линий с регулярными гарнизонами и маневренных казачьих подразделений. Контроль кавказских народов в первую очередь предполагал соглашения с местными элитами, создание сети коммуникаций и опорных пунктов в геополитических узлах.

Ключевые слова. Российская империя, Кавказ, Центральная Азия, фронтир, казачество.

Введение  

Метрополия Российской империи возникла в XIV–XV веках на северо-востоке Европы, но ее колониальная периферия охватила степной пояс от Черного моря до Байкала, горные системы Кавказа и Центральной Азии, таежные и циркумполярные тундровые области Сибири и Дальнего Востока. Формула В.О. Ключевского «колонизация – это основной факт истории России» определила главную тенденцию развития российского государства и общества. Колонизация – это мирный общественный процесс экономического освоения новых территорий, который сочетается с государственным военно-политическим прикрытием и интеллектуальным обоснованием.

В течение шести столетий развития Российской империи экспансия требовала варьирования широкого диапазона силовых и мирных методов, максимальной гибкости в отношениях с подчиненными народами. Каждая стратегия предполагает точное определение целей, оценку препятствий и наличие ресурсов для их преодоления. В истории России главным приоритетом всегда была внешняя безопасность и внутренняя стабильность. С самого начала возникновения русского, а затем российского государства социальное и экономическое развитие в первую очередь зависели от предотвращения внешних вторжений, а во-вторую, от обеспечения выхода экспортной продукции на мировые рынки.

Освободившись в 1480 году от власти Золотой Орды, московское княжество быстро трансформировалось в российскую монархию. Экспансия по всем азимутам требовала освоения разнообразных методов военных действий, политической и экономической практики. Войны на северо-западе с Польшей и Швецией сильно отличались от противоборства на юго-востоке с Османской империей. Опыт маневренной войны в степях оказался непригодным во время движения по тайге на берегах Амура и при завоевании Кавказа.

Колонизация и экспансия

В XVII–XIX веках российская имперская элита без труда захватывала внутриконтинентальные пространства, но сталкивалась с ожесточенным сопротивлением конкурентов при попытках получить доступ к мировым коммуникациям и рынкам. Главными препятствиями на северо-западе в раннем средневековье были прибалтийские торговые города Ганзы и рыцарские ордена крестоносцев. Позже их сменили монархические государства – Речь Посполитая и Швеция. На юго-востоке не менее опасными противниками были степные кочевые империи – фрагменты, оставшиеся после распада державы Чингиз-хана и превратившиеся в сателлитов Османской династии.

По мере роста Российской империи ее соперники менялись, но противоборство не ослабевало. Уничтожив в XVII–XVIII веках в степных войнах «четыре сабли», последние остатки тюрко-монгольских империй – Казанское, Астраханское, Крымское ханства и Ногайскую орду, прорвавшись к Черному и Балтийскому морям, Россия столкнулась с необходимостью завоевания Кавказа. Без контроля этого важнейшего геополитического узла между Черным и Каспийским морями была невозможна земледельческая колонизация Новороссии, промышленное развитие юго-западных губерний, выход на рынки Южной Европы, Ближнего и Среднего Востока.

Славянская миграция из бассейнов Дуная и Вислы не встречала на восточно-европейской равнине естественных географических барьеров. Пришельцам не пришлось воевать и с местным редким населением лесной и лесо-степной зоны – угро-финскими племенами. В северных областях земли было много, но подзолистые почвы не давали больших урожаев. Экстенсивное подсечно–огневое земледелие быстро исчерпало свой потенциал и не могло прокормить растущее население. Гораздо привлекательнее были южные степные черноземы, но здесь земледельцы-славяне столкнулись с кочевниками-тюрками. Кровопролитная борьба Леса и Степи определила главное содержание русской истории в Средние века [2, с. 49–50].

В цивилизационном развитии Евразии столкнулись два противоположных вектора: с северо-запада двигались славяне, но на юго-востоке их встречали развитые тюрко-монгольские государства. На рубеже II–I тысячелетий до н.э. в низовьях Аму-Дарьи в Южном Приаралье возник Древний Хорезм, в долинах Кашка-Дарьи и Сурхан-Дарьи Бактрия, на Зеравшане Согдиана, а верховьях Сыр-Дарьи – Фергана. В IV–II веках до н.э. завоевания Ахеменидов, а затем Александра Македонского содействовали распространению в Центральной Азии достижений вавилонской, финикийской, персидской и египетской цивилизаций. Общей проблемой земледельцев в Евразии было налаживание мирной жизни и оборона от грабительских набегов кочевых племен. Уже во II–I веках до н.э. хроники отметили первые вторжения юэчжей в центрально-азиатские  оазисы. В 551 году первая кочевая империя – Тюркский каганат взяла под контроль Великий шелковый путь между Китаем и Средиземноморьем и несколько упорядочила взаимодействие с племенами скотоводов [7, с. 15–18].

В XIII веке монгольское вторжение нанесло городской и земледельческой цивилизации Центральной Азии сокрушительный удар. В XIV веке Тамерлан вернул регион в состав мусульманского мира, но не смог дать новый импульс социально-экономическому развитию. После двух столетий кровопролитных и разрушительных войн деградация орошаемого земледелия, городского ремесла и торговли продолжалась вплоть до российского завоевания в XIX веке. Сразу после захватов Казани и Астрахани в Москве встал вопрос о закреплении и начале колонизации в степях Нижнего Поволжья и Северного Кавказа. Освоение этого коридора давало не только увеличение производства товарного зерна, но и выход в Причерноморье. Естественным союзником российского государства в решении этой важнейшей геополитической задачи стало казачество – субэтнос, сформировавшийся в Донских и Волжских степях на основании взаимной ассимиляции славян, тюркских и кавказских народов.

Первые относительно достоверные сведения о казаках или «вольных людях» (это слово было заимствовано из тюркских языков) появились в XV веке. В 1555 году вместе с послами кабардинских князей в Москву прибыли их соседи, представители казаков с притока Терека Сунжи. В правительственных приказах полагали, что это были потомки крестьян, бежавших от крепостного права из рязанских земель после присоединения в 1520 году этого княжества к Москве. Иван Грозный не стал ни в чем упрекать «беглых холопов» и пожаловал их вольным житьем на Тереке Горыниче. В отличие от «бродников» на степных реках эти казаки получили название «гребенских», т.е. живущих на «гребнях», в предгорьях Большого Кавказского хребта. Позже С.В. Соловьев и другие историки доказали, что гребенские казаки переселились из междуречья Донца и Калитвы. В 1532 году атаман Андрей Шадра и триста его сподвижников пересекли Маныч, Куму, Терек и поселились на берегах реки Акташ. Вскоре они объединились с сунженскими казаками в одном войске.

В XVI–XVIII  веках шла тяжелая «притирка» российского государства и казачества. Любая имперская стратегия предполагала использование на фронтирах наемных вспомогательных войск. Отправление военных контингентов из центра на периферию было очень сложным и дорогостоящим мероприятием, требующим больших затрат на снабжение и пополнение. Имперские войска, как правило, были плохо приспособлены к чужому климату и не умели воевать в незнакомой местности. Казаки идеально подходили для маневренных степных войн, привыкли долгое время жить под открытым небом и прекрасно знали своих противников – потомков печенегов и половцев. Главная проблема заключалась в том, как превратить полу-криминальную вольницу, «воров» в «государевых людей» [5, с. 532–533; 6, с. 150–151].    

От войны за степь к сражению за горы

В конце XVII века в России обозначился интерес к южным соседям в Мавераннахре. Формирование внешнеполитической и военной стратегии всегда начинается со сбора информации о реальных/потенциальных противниках. В 1697 году из дальнего путешествия в Тобольск вернулся казак Федор Скибин. Он принес известия о южных ханствах – Большой Бухарии в Ферганской долине, о Малой Бухарии или Кашгарии, о богатых оазисах в междуречье Аму-Дарьи и Сыр-Дарьи или в Мавераннахре (как арабы называли Центральную Азию) и о степной Казачьей Орде (казахских ханствах) [7, с. 14].

Начало российской экспансии на Кавказе и в Центральной Азии отдаленно напоминает такой же плохо подготовленный выход в XV веке Испании и Португалии на океанские просторы. Экспансия, не обеспеченная достаточными ресурсами, не имела шансов на быстрый успех. В начале реформ Петра Великого все силы были брошены на войну против Швеции. Снаряженные по остаточному принципу войска не добились особых успехов на южных театрах военных действий. Российская элита постепенно осознавала, что надежный контроль азиатских фронтиров возможен только при сбалансированном и методичном продвижении на Кавказе и в Центральной Азии.

В начале развития мануфактурного капитализма Россия не имела промышленных товаров и финансовых капиталов для выхода на рынки Центральной Азии. Поэтому первые мотивы экспансии были крайне примитивными. Как и испанские конкистадоры, русские первопроходцы в первую очередь искали драгоценные металлы. 22 мая 1714 года Петр I приказал сибирскому губернатору М.П. Гагарину начать строительство крепостей от Ямышевского озера до города Эркети (Яркенда). В первую очередь царя интересовали золотоносные пески («песошное золото») на Иртыше и его притоках.

1 июля 1715 года отряд под командованием подполковника И.Д. Бухгольца основал в верховьях Иртыша Ямышевскую крепость. В феврале 1716 года гарнизон оказался в осаде джунгар. После трехмесячной обороны Бухгольц приказал сжечь деревянные стены и отступить. Возвращаясь в Тобольск, офицер основал у впадения Оми в Иртыш Омскую крепость, которую удалось отстоять и превратить в город. Петр I вызвал Бухгольца в Петербург для проведения следствия, но был вынужден сделать неизбежные выводы: офицер ни в чем не виноват, а Россия еще не имела сил для полноценной экспансии в Южной Сибири. Тем не менее, движение в бассейне Иртыша продолжалось.

В 1716 году по приказу Гагарина отряд подполковника Матигорова восстановил Ямышевское укрепление. В 1717 году экспедиция подполковника Ступина заложила Железинскую, а в следующем году Семипалатинскую крепость. 28 января 1718 года отряд генерал-майора Лихарева двинулся из Тобольска к озеру Но-Зайсан, но не нашел на его берегах удобного места для основания укрепления. Небольшой отряд продолжил движение вверх по Черному Иртышу, но был остановлен контайши (князем) Голдан-Цереном с 20 тысячами джунгар. Лихарев приказал отступить, но в 1720 году заложил у впадения реки Ульбы в Иртыш Усть-Каменогорск. Эти укрепленные пункты положили начало Иртышско-Сибирской линии, которая защитила от набегов джунгар первые русские земледельческие поселения в Барабинской степи и горные заводы на Алтае [1, с. 18–20].

Российская экспансия в Центральной Азии началась с укрепления восточного и западного флангов. Сразу после взятия Казани в 1574 году воевода Иван Назим заложил Уфимское укрепление. В 1586 году этот маленький форт был преобразован в город Уфу, ставший главным опорным пунктом в Южном Приуралье и базой для контроля кочевых башкир. Укрепления Мензелинск, Бирск, Елабуга, сформировали по левобережным притокам Волги, Черемшану и Самаре Закамскую линию. В 1725 году из самарских и яицких (уральских) казаков был образован гарнизон Сакмарского городка. В 1734 году на реке Ори был заложен Оренбург. В 1742 году он был перенесен на новое (современное) место, а старая крепость получила название Орск. К 1739 году линия российских укреплений окружила Башкирию и взяла под контроль киргиз-кайсацкие (казахские) племенные союзы – Малый и Средний жузы [6, с. 552–553].

Первые успехи российской армии в степных войнах были основаны на умелом использовании тактики засечных линий, которые в XVI–XVII веках постепенно сдвигались с севера на юг. В первую очередь командованию укрепленных городков было необходимо обеспечить сочетание устойчивости и гибкости обороны, вести постоянное наблюдение за передвижениями кочевых племен и сохранять готовность к отражению внезапных набегов. Если регулярные войска обеспечивали первую часть, то вспомогательные отряды казаков решали вторую часть этой задачи. Мобильные резервы находились в постоянной боеготовности для выдвижения навстречу степным ордам, сдерживая их первый натиск, а войсковые колонны с тяжелым вооружением подходили на помощь и обеспечивали окончательный разгром «хищников». Но опыт войны за степь оказался непригодным для боевых действий в кавказских горах.

Кавказ был миниатюрной Вселенной, объединившей все элементы евразийского универсума – степные ханства и кочевые племенные орды, древние торгово-ремесленные города и горные племена, христиан и мусульман. Стратегия степных войн в горах, как и опыт войн с регулярными европейскими армиями в горах оказались абсолютно неприменимыми. Российским полководцам пришлось всему учиться заново и платить за ошибки большой кровью. Не менее трудным процессом было формирование в этом мозаичном регионе имперской политики «разделяй и властвуй». Неудачи привели к эскалации Кавказской войны 1815–1864 годов, ставшей одной из самых драматичных страниц российской имперской истории.

Российское проникновение на Кавказ началось в 1559 году. По приказу Ивана Грозного войска под командованием воеводы Д.М. Плещеева из Астрахани отправились на помощь к союзнику и тестю царя кабардинскому князю Темрюку в войне с правителем (шамхалом) Тарковским в Дагестане. В 1563 году астраханские стрельцы повторили поход в Кабарду. В 1570 г. Иван Грозный обратился с просьбой к казакам на Северском Донце о помощи Ивану Новосильцеву – царскому послу в Азов для переговоров с наместником султана Селима II. Эта дата считается основанием Донского войска – первого казачьего объединения в российской истории. В 1577 году по просьбе кабардинских князей воевода Новосильцев заложил у впадения Сунжи в Терек укрепленный городок Терку, который должен был стать опорным пунктом для отражения набегов крымских татар. Таким образом, было основано Терское казачье войско [6, с. 128–129].

Установление союза с кабардинскими князьями не позволило России развить успех и подчинить Дагестан. Походы воевод А. Хворостинина в 1594 и И.М. Бутурлина в 1605 годах закончились катастрофами. Российские регулярные войска без труда рассеивали недисциплинированные конные ополчения кумыков, не имевших современного огнестрельного оружия. Но после первых успехов гарнизоны в Тарках оказывались во враждебном окружении и были отрезаны от снабжения. Голод и болезни быстро снижали их боеспособность.

Кумыки не собирались подчиняться незваным пришельцам, и удержание крепости становилось бессмысленным. В Дагестан был легко войти, но из него было очень трудно выйти. При возвращении в засадах в горных ущельях горцы уничтожили три четверти отряда Хворостинина и всех солдат Бутурлина. В дальнейшем Смута и войны на западных рубежах более, чем на столетие остановили российское продвижение на Кавказе. Персидский поход 1722 года под личным командованием Петра также не позволил закрепиться в Дагестане. По договору 1735 года в Гяндже Россия возвращала Ирану завоеванные территории [3, с. 9–10]. Кавказ стал главным призом в стратегическом противоборстве России, Ирана и Османской империи.

Заключение

Российская стратегия экспансии формировалась в XVI–XVII веках в ожесточенных войнах с европейскими и азиатскими соперниками. Разгром кочевых империй позволил присоединить плодородные степи Поволжья и выйти к Каспийскому морю. Эти завоевания стали основой для продвижения на восток к Уралу и на юго-запад к Черному морю. Стратегическим успехом российской имперской элиты стало установление союза с донским казачеством, накопившим ценнейший опыт войн с кочевыми племенами в степном ареале и с горцами на Кавказе. В XVII–XVIII веках успехи российской экспансии были обусловлены сдвигом укрепленных линий с севера на юг и формированием новых казачьих войск – Оренбургского, Яицкого (Уральского) и Сибирского.

После победы в Северной войне и закрепления на балтийском побережье Россия вступила в стратегическое противоборство с Ираном и Османской империей за контроль Кавказа. Подчинение этого геополитического узла обеспечивало контроль Черноморского и Каспийского регионов, давало выход на рынки Южной Европы и Ближнего Востока. Но опыт степных войн оказался бесполезным в кавказских горах. Российская элита оказалась перед новым вызовом. В XIX веке Кавказская война стала тяжелым испытанием для государства и общества, а победа в ней обеспечила российское доминирование в стратегически важном регионе.