Геополитика как наука (теория Рудольфа Челлена)

Р. Челлен – создатель термина «геополитика». Он обосновал основы этой отрасли знания, отделив ее от ряда смежных дисциплин. В своих воззрениях на геополитику он был эволюционистом, рассматривая развитие государства как существование некоего живого организма. Челлен отстаивал централизованную власть, считая «концентрическую форму» государства более эффективной. Настаивал он и на его автаркии (самодостаточности).

Геополитика как наука до сих имеет некий спорный или пограничный статус, по крайней мере, в нашей стране. Возможно, мы имеем дело с реликтом советской эпохи, когда геополитике по большому счету отказывали в статусе твердой научной отрасли знания, считая ее придатком «буржуазной идеологии». Тут было как минимум две причины такого отторжения. Первая: геополитика во многих своих построениях не вписывалась в теорию марксизма, у нее не было прогностического заряда, с помощью которого бы доказывалась неизбежная победа коммунизма на территории всего Земного шара.

Вторая причина неприятия геополитики была связана с персональным составом тех людей, которые эту науку разрабатывали с начала ХХ века. Это были представители западного мира. Более того, именно на геополитические исследования начала прошлого века во многом опиралась фашистская идеологическая машина. Конечно, наработки в области геополитики она использовала в своих целях, но тень фашизма долго маячила за рассматриваемой отраслью знания. Что, кстати, было закреплено в ключевых научных источниках СССР. Например, в Советском энциклопедическом словаре в статье геополитика есть такая фраза: «Была официальной доктриной немецкого фашизма», что уже делало невозможным следование теории геополитики в Советском Союзе. Соответственно, ключевые геополитические труды отцов-основателей этой науки чаще всего были недоступны научному сообществу, в том числе и потому, что не переводились. Например, ключевая для становления геополитики как науки монография шведского политолога и социолога Рудольфа Челлена «Государство как форма жизни» (1916) переведена на русский язык только в 2008 году. Классический труд перевел М.А. Исаев.

Есть и еще одна проблема геополитических исследований – это вульгаризация и самого термина, и концепций, с ним связанных. М.В. Ильин в предисловии к первому в России изданию ключевого труда Челлена отмечает, что большинство современных работ, оперирующих термином «геополитика», ни тематически, ни теоретически не соответствуют истинной сути этой научной дисциплины. Часто в одежды геополитики рядятся всякого рода конспирологические измышления.

Итак, считается, что сам термин «геополитика» придумал и ввел в научный оборот именно Челлен. Иногда этого ученого и вообще называют отцом-основателем современной геополитики как науки (причем создал он не только эту отрасль знания, но и, например, биополитику (см.: 5)). Понятно, что о жизни государства, его территории, власти, его взаимоотношениях с соседними странами рассуждали и в Античности, и в древнем Китае, и в древней Индии… То есть исследования, соотносимые с геополитикой, проводятся на протяжении веков и даже тысячелетий. Даже в Библии, в Ветхом Завете, есть фрагменты, связанные с управлением государства и его отношениями с другими территориальными объединениями.

И все-таки именно Челлен создал стройную геополитическую теорию, а также дал четкое определение самой геополитике. Вот что он написал: «Геополитика является учением о государстве как о географическом организме или явлении в пространстве, о государстве как о земле, территории, области или, точнее всего, – как о территориальном господстве. Как и политическая наука, геополитика держит в поле своего зрения целостность государства, помогая тем самым пониманию его сущности. Политическая же география изучает земную поверхность в качестве места жительства человеческого общества в его отношении к прочим свойствам земли» (1, с. 93).

Мы видим, что Челлен определяет геополитику в первую очередь как науку о «территориальном господстве», отделяя таким образом геополитику от более нейтральной отрасли знания – политической географии. А есть ведь еще политология, международное право, политэкономия, политическая история, науки, связанные с изучением цивилизаций и т.д. Нынешние ученые утверждают, что «объектом исследования геополитики является пространство. В современных условиях оно стало более многомерным, чем во времена зарождения науки. Сегодня, в условиях глобализации планеты наряду с пространством геополитике приходится учитывать в большей степени, чем ранее, экономические, торговые, транспортные, военные, информационные, демографические, ресурсно-сырьевые и другие факторы» (2).

Однако у Челлена были и предшественники, в том числе – представители российской научной школы. Допустим, отечественный ученый Василий Никитич Татищев считается первооткрывателем такой отрасли знания, как историческая география. Татищев чуть ли не первым в истории (еще в первой половине XVIII века) поставил вопрос о связи географического положения и исторических изменений в контексте жизни государств и цивилизаций.

История («гистория»), по мнению Татищева, не может обойтись без географии, потому что многие факторы развития государств и народов, военных действий и т.д. во многом объясняются климатом, ландшафтом, природными ресурсами и т.д. Без учета этих составляющих, без «ландкарт» (то есть карт местности) невозможно понять «гисторию». Таким образом, Челлен, разрабатывая геополитику как научное теоретическое знание, за плечами имел богатую историю исследований пограничных и смежных научных отраслей.

Тем не менее остается фактом то, что Челлен, во-первых, введя в оборот само понятие «геополитика», по-новому взглянул на теорию государства, а во-вторых, на положение той или иной страны в контексте глобальных политических и экономических процессов. Наконец, в-третьих, Челлен определил место геополитики в ряду других наук. Он считает геополитику «правым крылом» государствоведения, которое он трактует так: «Оно последовательно рассматривает государство как территориальную форму власти [rike], как экономику, как народ, как общество и как систему господства [herradome] или правовой субъект, не останавливаясь особенно ни на одном из этих определений. Рассматривает его, одним словом, как несколько видов проявлений одной и той же формы жизни…» (1, с. 90). То есть, по Челлену, государство – это сложный организм, который находится в состоянии постоянного становления, развития, проходит череду кризисов и т.д. Эти биологические аналогии есть уже у античных авторов, да и в Новое время данная метафора не раз встречается у мыслителей, например, у Макиавелли. И социальную эволюцию Челлен соотносит с биологической: «Теоретическое обоснование государствоведения (так называл он политологию, изучающую политику как систему и государство как главный актор политики) автор осуществляет, исходя из популярных в то время мировоззренческих позиций социал-дарвинизма» (3).

Одним из важнейших понятий, которые рассматриваются в труде Челлена, является автаркия. Этот термин обозначает такое человеческое сообщество, которое может успешно развиваться без серьезных сношений с внешней средой. То есть самодостаточный социум. «Согласно представлениям Р. Челлена, вопрос экономической самодостаточности государства – не столько экономическая, как политическая проблема, т.к. государство, которое зависит от импорта, никогда не может быть независимым. Государство и народ выступают как единое экономическое хозяйство, и автаркия – важный элемент в защите государством своего суверенитета», – отмечает А.Б. Гехт.

Интерес Челлена простирается не только на развитие крупных государств, но и затрагивает интересы малых. По мнению ученого, для любого сообщества автаркия представляется важным фактором стабильности и развития. Челлен пишет: «Ради собственной экономической самостоятельности, которая, в свою очередь, является предпосылкой политической самостоятельности, стране, как и отдельному лицу, в известной степени “следует быть самодостаточной”. По этой причине мы выносим приговор такому типу государства, как город-государство <…> Мы постигли, таким образом, великий закон автаркии: страна должна обладать такой формой естественной территории, которая гарантирует ей самодостаточность» (1, с. 126).

Далее ученый замечает, что существует прямая связь между геополитикой, изучающей общие условия страны, и экономической политикой, изучающей внутреннее экономическое положение страны, методы хозяйствования в ней. Да и в целом связь внутреннего и внешнего становятся одним из важнейших предметом его исследования. Если свести его научные сентенции к простой формуле, что получится следующее: «Земля и народ являются новыми элементарными определениями понятия государства» (1, с. 69). Соответственно, этнографическая составляющая для этого труда тоже крайне важна, хотя к ней и не должен сводиться геополитический анализ: «Не требуется особенно долгого наблюдения, чтобы обнаружить, что сущность власти никоим образом не исчерпывается понятием земли [land] и народа. Эти понятия близки к понятию власти, но никак не исчерпывают ее содержания» (1, с. 70). Поэтому Челлен вводит духовное измерение, традиции, культуру, язык и т.п. в свои построения.

Челлен говорит о разных типах государства, делая широкие экскурсы в историю стран и цивилизаций. Останавливается на национальном вопросе, религиозных сообществах в связи с государственной политикой и геополитическими процессами. Он рассматривает – в его терминологии – «формы территории» (или «формы страны»). Ученый отмечает, что «идеальной здесь представляется концентрическая форма, поскольку она более всего пригодна для дела сплочения страны вокруг одного центра» (1, с. 137). То есть централизация, по Челлену, это благо.

Нередко отмечают, что этот исследователь был германофилом, смотрел на Германскую империю как на образец государственного устройства. В этой связи отмечают узость теории Челлена, так как она не должным образом учитывает цивилизационные особенности разных социальных сообществ. Да, действительно в труде «Государство как форма жизни» лишь изредка появляется, допустим, китайская цивилизация. Теория Челлена опирается в первую очередь на европейский опыт, и это надо учитывать, интерполируя выводы ученого на более широкие контексты.

Одним из важных предметов рассмотрения Челлена является империя либо же сильное государство, серьезно влияющее на мировую геополитикою карту. Почему одни народы и страны находятся на задворках истории, а другие определяют ее развитие? Как достичь благоденствия, государственной мощи? Здесь Челлен говорит о том, что можно было бы назвать инстинктом хищника: выживают сильные и умелые. И для развития им нужна экспансия, особенно это касается изначально небольших территориальных объединений: «Жизнеспособные государства, обладающие ограниченным пространством, подчиняются категорическому политическому императиву, требующему от них расширения своего пространства посредством колонизации, ассимиляции или различного рода завоеваний» (1, с. 134-135). В таких условиях суверенитет и даже выживаемость малых государств находится под угрозой. Выходом из этой ситуации становятся разного рода надгосударственные образования, типа военных блоков.

Написанное Челленном столетие назад порой кажется созданным в наши дни: настолько точно некоторые его интуиции попадают в современную геополитическую повестку. Ученый отмечает: «большое пространство склонно к саморасширению», гегемону всегда мало того, что он имеет, поэтому напряженность между крупными геополитическими игроками вечна. Тем не менее это движение вширь носит циклический характер, на определенном этапе центробежные силы уже будут не способны сдерживать огромное пространство в единых рамках (см. историю империй Чингисхана, Македонского и др.).

В общем, на происходящие геополитические процессы Челлен смотрит без сантиментов. Он оперирует геополитической целесообразностью, указывая, в частности, на способы выживания малых государств в большой геополитической игре. Например, он говорит о буферных или периферийных странах, которые используют свое географическое положение для стабилизации своей внешней политики. Факторы геополитического характера не всегда можно предсказать, но законы целесообразности и выгоды действуют с неколебимостью физических законов.

Вот лишь один из массы примеров, где Челлен объясняет через законы геополитики глобальные процессы: «Страны, как и определенные городские кварталы, имеют свою более или менее заслуженную цену. Все нынешнее развитие Англии является следствием открытия Америки, внезапно превратившего ее из периферии Европы в мировой центр. Равным образом солнце счастья Японии вряд ли высоко взойдет, пока Тихий океан не станет действительно всемирным транспортным путем. Какой огромный взлет “цены” Египта вызвала постройка Суэцкого канала? Английская оккупация страны стала прямым политическим следствием этого факта» (1, с. 144-145). То есть труд Челлена имеет не только важную теоретическую составляющую, но и хороший прогностический заряд. Здесь глубоко и интересно разобраны многие исторические и современные для исследователя ситуации. Поэтому и сегодня чтение работы «Государство как форма жизни» приоткрывает завесу над многими тайными движителями политической истории мировых цивилизаций. Хотя, понятно, у челленовской теории есть и противники, указывающие на ее слабые стороны.

В любом случае, труд Челлена оказал значительное влияние на развитие разных отраслей знания: «Последовавшие научные изыскания продолжили ратцелевско-челленскую траекторию понимания геополитики, а подход географического детерминизма был дополнен пониманием важности военно-стратегического и цивилизационного детерминизма» (6). Особенно идеи Челлена были популярны в Европе, в частности, в Германии. Иногда утверждается, что вся немецкая геополитическая школа вышла из трудов Челлена. Тот же основатель немецкой геополитической школы Хаусхофер признается последователем Челлена. Кроме того, «континентализм» как особое научное знание также рождался в трудах Челлена. Поэтому многие его теоретические обобщения и интуиции актуальны и сегодня для наук, связанных с историей, политикой, географией, социологией, экономикой.