ИМПЕРИИ В МИРОВОЙ СИСТЕМЕ

Введение

Экономическое и политическое возвышение стран Западной Европы в XI–XIV веках, их превращение в могущественные колониальные империи в Новое время – это одна из главных загадок всемирной истории. Без понимания закономерностей подъема Запада очень трудно объяснить процессы развития современного турбулентного мира и найти место любого государства, общества, народа в глобальной системе координат. Эта задача предельно актуальна для России, с момента возникновения развивавшейся во взаимодействии с главными цивилизационными центрами Запада и Востока. И это тоже одна из мировых загадок: каким образом группе маленьких княжеств, затерянных в лесах между верхней Волгой и Окой, с малочисленным населением, холодным климатом и скудными минеральными ресурсами, удалось объединиться, создать централизованное государство, а затем могущественную евразийскую империю?

В теории цивилизаций А. Тойнби главный стимул для развития – это не богатство, полученное от предков или природы, а способность элиты к творческому реагированию на вызовы окружающей среды. После распада в IV веке Римской империи западные провинции находились в гораздо худшем положении, чем восточные. В сравнении с Римом Константинополь пользовался всеми выгодами центра торговли между Европой и Азией. Сельское хозяйство в Малой Азии, на Балканах, в Сирии и Египте было намного продуктивнее, чем на в Северо-Западной Европе. Города в южных провинциях были историческими центрами ремесленного производства, из которых европейцы заимствовали множество новейших технологий. Но уже в VII–VIII веках в ожесточенных войнах с Арабским халифатом Византийская империя потеряла богатые азиатские владения га юге, а в XI веке с трудом выдерживала натиск турок-сельджуков с востока. В 1453 году Константинополь пал, Восточно-римская империя развалилась, передав историческую эстафету поднимающейся преемнице – России. 

Империи в мировой системе

Империю может создать любой народ, способный подчинить своих соседей военной силой. Но еще Чингисхан учил своих сыновей: чужие земли можно завоевать, сидя в седле с саблей в руке, но управлять ими таким образом невозможно. Спустя шесть столетий эту мысль перефразировал другой великий завоеватель, Наполеон Бонапарт: штыками можно сделать многое, кроме одного – на них нельзя сидеть. Кроме военной силы народ–строитель империи должен обладать разумом и практическими умениями, чтобы доказать завоеванным народам преимущества своего образа жизни, экономической модели, политического устройства и культуры. В этом заключается его цивилизационная миссия, выраженная в имперской идее. Устойчивая империя не может существовать исключительно за счет эксплуатации ресурсов подчиненной периферии. Имперская элита должна наладить механизм прямых–обратных связей, привлечь (подкупить) вождей завоеванных народов, чтобы управлять ими не только «кнутом», но и «пряником» [4, с. 21–22; 7, с. 13–14].

Главная причина развала Византийской империи заключалась в чрезмерной жесткости политической организации и религиозной идеологии. Греческий этнос в Малой Азии был слишком малочисленным, чтобы без союзников выстоять в окружении многочисленных жестоких врагов. Но православные греки считали себя единственными полноправными наследниками римлян («ромеями»), сурово подавляли на Ближнем Востоке, на Кавказе, а затем на Балканах все другие течения в христианстве, считая их ересями. Византийские цари-базилевсы и их наместники – стратиги в провинциях-фемах не могли предложить своим азиатским, армянским и славянским соседям приемлемый автономный статус, чтобы создать в буферных провинциях устойчивый барьер против мусульманских завоевателей.

Народы Западной Европы тоже пережили множество несчастий, но они обладали способностями находить новые решения возникавших проблем. В XIV–XV веках эпидемия чумы уничтожила около трети населения, однако эти страшные потери не помешали социальному и экономическому развитию. Рост спроса на продовольствие и рабочую силу разрушал формы личной зависимости работников от работодателей. Сервы–арендаторы меняли своих сеньоров или уходили из деревень в города. Усилившиеся монархи принимали законы, уравнивавшие права сословий. Теперь крестьяне, ремесленники и торговцы могли отстаивать в судах свои интересы, защищаясь от произвола военной феодальной аристократии. На рубеже Средних веков и Нового времени дефицит наемной рабочей силы вынуждал предпринимателей искать способы экономии дефицитного труда, развивать технологии, основанные на новых энергоносителях. Этот вектор развития вел от традиционного общества к Модерну, основанному на институтах товарно-денежных отношений, частной собственности, гражданского общества и прав человека.

В XV веке Османская империя перекрыла торговые пути из Южной Европы на рынки Ближнего Востока и Индии. Торговые республики Италии, Венеция, Генуя и Флоренция потеряли прежние источники богатства и начали быстро деградировать. Но эстафету развития подхватили их северные соседи – Франция, Англия и Нидерланды. Эпоха Великих географических открытий объединила мир в единое целое, заменив региональные сухопутные и морские пути океанскими коммуникациями. Заимствовав на Ближнем Востоке, в Китае и Индии новые технологии, европейские коммерсанты изобрели принципиально другой способ их применения. Торговый капитализм сменился индустриальным. В XVIII–XIX веках завершилось формирование капиталистической мир-экономики, заменившей мировую торговлю (обмен товарами) международным разделением труда (производством).

И. Валлерстайн доказал, что уже в XV–XVI веках мир-экономика под европейским руководством приобретает имперские характеристики: возникает военно-политическое доминирование и неэквивалентный обмен ресурсами между центром и периферией. Переход в Северо-западной Европе от ремесленных цехов к мануфактурам и фабрикам позволил наладить массовое производство стандартизированной продукции, в первую очередь, тканей, а затем всех остальных потребительских товаров. Колониальная экспансия и военный контроль ключевых геополитических узлов создали для Нидерландов, Франции и Великобритании возможности для определения правил игры в экономическом взаимодействии Запада и Востока. Великая Французская революция 1789–1794 годов, как закономерный итог Просвещения XVIII века, положила начало  западной «геокультуре» – системе научных понятий и этических ценностей, лежащих в основе культурного империализма, как идеологии глобального доминирования Запада. Европейские элиты рассматривали секулярную политическую организацию с разделением властей и представительской демократией, гражданское общество и конкурентную рыночную экономику, как единственно возможный способ отношений между индивидом, обществом и государством.

В XIX веке накопление капитала перешло из промышленной в финансовую фазу. Теперь европейские синдикаты и тресты во взаимодействии с банками определяли не только материальное производство, но также денежное обращение и порядок кредитования. Сформировавшиеся в Европе национальные государства стали эффективными политическими агентами мир-экономики, обеспечивающими стабильность капиталистического воспроизводства и оплачивающими издержки, связанные с внешними войнами и внутренними классовыми конфликтами.

Катаклизмы XX века не изменили структуру мир-системы и специализацию ее сегментов в международном разделении труда:

1. страны западно-европейского и северо-американского «ядра» поставляют экономических менеджеров, политическую элиту и технических экспертов;

2. «полупериферия» конкурирует с «ядерными странами» в отдельных сегментах экономики, способна генерировать отдельные технологии и квалифицированную рабочую силу;

3. «периферия» является источником сырья и неквалифицированной рабочей силы, находящейся в прямой (физического принуждения) или косвенной (финансовой) зависимости от работодателей.

Отношения внутри и между «ядром», «полу-периферией», «периферией» являются динамичными и конкурентными. Европейские державы вели колониальную экспансию в ожесточенной борьбе. Испания и Португалия, как пионеры, были быстро оттеснены Нидерландами и Англией. Англосаксонская островная метрополия, трансформировавшаяся в Великобританию, в XVII–XVIII веках оттеснила на вторые роли своих соперников, но в XIX веке столкнулась с новыми конкурентами – США, Россией и Германией. В эволюции мир-системы периодически возникали точки бифуркации (перекрестки развития). Накопленные противоречия парализовали развитие системы и больше не устранялись малыми «настройками» и «подстройками». Колебания (флуктуации) становились все более непредсказуемыми, их амплитуда увеличивалась, а скачки внутренних напряжений разрушали структуру. Новое алеаторное развитие требовало полной перестройки (бифуркации) структуры. Таким образом, в начале XVIII века реформы Петра Великого кардинальным образом изменили вектор развития Российской империи и создали мощный потенциал внешней экспансии. Россия в своем «полу-периферийном» статусе превратилась в полноценного актора и вступила в Большую игру мировой политики [1; 5; 6; 8].