Макиавеллизм в контексте восточной управленческой традиции. Часть I. Коварство Востока

Аннотация. В первой части цикла рассматривается политическая, управленческая и военная традиции в ключевых трудах, написанных в древнем Китае, Индии, на Ближнем Востоке. Даются также реальные примеры ведения войны и искусства плести интриги в некоторых восточных государствах. То есть рассматриваются как философско-управленческие труды, так и деяния восточных правителей. Таким образом делается попытка проверить: действительно ли глобальный Восток – пространство коварства и цинизма.

«Азиатская хитрость», «азиатское коварство», «азиатская жестокость» стали, по крайней мере, в европейской традиции устойчивыми сочетаниями. Здесь можно еще вспомнить слова Владимира Высоцкого: «Вот какую притчу о Востоке / Рассказал мне старый аксакал. / «Даже сказки здесь и те жестоки», — / Думал я и шею измерял». Так на самом ли деле Восток столь жесток и коварен? Или это западный стереотип (в этом контексте Россия – тоже часть Запада)?

То, что Россия на Восток смотрит «европейскими глазами», во многом доказывается и особенностями нашего национального мышления, которые закреплены в ряде лексем и идиом. Например, у нас есть слово «азиатчина», которая в Толковом словаре Д.Н. Ушакова определяется следующим образом: «Некультурность, культурная отсталость, грубость». Ученый приводит такие примеры словоупотребления: «К ручке слуги не подходили: эта азиатчина была отменена» (А. Тургенев); «Кадеты мечтали об освобождении от крепостничества, произвола, самодурства, азиатчины, самодержавия без свержения старой власти» (Ленин).

Откуда же пошел этот стереотип? Возможно, истоком его является не только жестокая история Азии, но и некоторые местные документы, которые стали известны европейцам и в которых содержится особая восточная управленческая и военная программа. Например, таким документом стал древнекитайский трактат по военному делу «Тридцать шесть стратагем».

Стратагема – это модель поведения в некоей ситуации, разработанная для достижения определенной цели, проще говоря – это хитрая уловка против врага. Этот документ, видимо, был разработан несколько столетий назад (его относят к эпохе династии Мин), впрочем, ряд ученых считают, что он гораздо древнее, относя его к устной традиции еще первого века до нашей эры! Однако известным трактат стал только в ХХ веке, а европейцы и вовсе узнали о нем полвека назад. В любом случае, он хорошо вписался в концепцию «азиатской хитрости» и довольно быстро стал предметом научного исследования.

В небольшой статье нет возможности остановиться на всех 36 стратагемах, скажем лишь, что здесь действительно коварство ради военной и политической победы возводится в абсолют. Причем иногда это коварство направлено не только против противника, но и как бы против своих – однако с далеко ищущей целью.

В этой связи рассмотрим, например, стратагему девятнадцатую: «Вытаскивать хворост из-под очага». Объясняется она несколько туманно, может быть, слишком образно для европейского ума: «Вода закипает под действием силы, и эта сила – сила огня. Огонь – это сила ян, заключенная в силе инь, и она так велика, что до огня нельзя дотронуться.

Хворост – это опора огня, от которой огонь берет свою силу. Он дает жар, но сам по себе не горяч, и его можно без вреда взять в руки.
Так можно понять: даже если сила столь велика, что не подпускает к себе, возможно устранить ее опору» (1).

Пример, иллюстрирующий ее, – это осада города Цзимо. Полководец Тань Дань, который руководил осажденным городом, заметил, что боевой дух его войска падает. Люди морально истощены, у них нет весомого стимула сопротивляться дальше. Тогда он придумал следующую уловку: распространил слух, будто очень боится, как бы враг не надругался над пленными. Бесчестием тогда считалось – отрезать нос. Соперник, осаждающий город, желая сделать осажденным больнее, именно это и предпринял. А потом выставил пленных на обозрение защитников крепости. Осажденные пришли в ярость и стали прямо-таки рваться на бой с неприятелем.

Чтобы закрепить успех, Тань Дань запустил еще один слух: будто бы он очень боится, как бы враг не осквернил кладбище, которое было за пределами крепости. Нужно понимать, как трепетно на Востоке относятся к умершим предкам: их прах считается священным. Усопшие родственники в Китае – предмет поклонения, осквернение их праха считается страшным злодеянием.

Разумеется, враг тут же опять «насолил» защитникам города. После чего обороняющиеся были просто вне себя от гнева, в комментариях к трактату это описано так: «Это вызвало такую бурю негодования в городе, что все горожане от мала до велика были готовы прямо-таки разорвать яньцев на куски» (1). Так полководец «переформатировал» сознание своих подчиненных, которые до этого готовы уже были сдаться на милость победителя. И осаду удалось успешно выдержать.

Еще одним документом, который можно рассматривать в рамках восточного коварства и деспотизма, является «Книга правителя области Шан». Ее автор – родоначальник китайского легизма Шан Ян. Легизм – это философское и административное учение, которое часто связывают с авторитаризмом и даже тоталитаризмом. Легизм говорит нам о верховенстве закона, но понимаемом особо – как поле для произвола со стороны властителя, который сам стоит над законом. На практике такое «законничество» оборачивалось крайне жесткой внутренней политикой, где ставка делалась на жестокость наказания. Слепое повиновение суверену – вот основа легизма. «Шан Ян имел категорический взгляд на развитие культуры и учености. Подобная политика и соответствующая ей система взглядов, нечто предельно циничное и бесчеловечное, обеспечивали успех и потому оказывались весьма практичными», – отмечают В.И. Иванов, А.А. Ребрищева (3).

Во второй статье мы рассмотрим правила действий эффективного правителя – по мнению Никколо Макиавелли, но сейчас подчеркнем, что многое из того, о чем говорит итальянец, было придумано за многие столетия до него, и подобные положения можно встретить у того же Шан Яна. Вот как его учение характеризует В.Л. Берсенев: «Правитель получает неограниченную власть, он творец законов и не обязан ни с кем обсуждать свои решения. Никакого наказания правителю за нарушение законов и норм морали не предусматривается. Исключена всякая критика деяний главы государства» (4).

Однако не только дальневосточный регион считается оплотом коварства. Многие племена Азии демонстрировали непонятное для европейцев и даже шокирующее их поведение. Таким народом, безусловно, были скифы. Геродот, считающийся «отцом истории», был носителем западного имперского сознания. В его труде не раз высказывается удивление по поводу поведения скифов, многократно подчеркивается их коварство и лукавство. Так, в одном из эпизодов Геродот пишет, что «орда мятежных скифов» пришла в Мидийскую землю, где они были дружественно приняты местным царем Киаксаром. Судя по тексту, скифы должны были платить некоторый налог за право пользованием местными угодьями: они занимались охотой. Однажды, не получив большого улова, они поссорились на этой почве с хозяином земли – не смогли вовремя заплатить. В отместку за жесткие слова из уст царя они убили его сына и «подали на стол Киаксару как охотничью добычу» (2). После чего стремительно бежали к соседям-лидийцам, чем-то их прельстив. Из-за этого у лидийцев с мидянами началась долгая изнурительная война, которую скифы использовали в своих целях, ослабляя и одного, и другого соперников. Не раз уличает Гродот скифов в коварстве.

Философия Ближнего Востока также касалась интересной нам темы. Например, здесь обращает на себя внимание «Трактат о взглядах жителей добродетельного города» выдающегося исламского философа аль-Фараби, где он создает оригинальную гуманистическую концепцию социума. Нередко в общественных стереотипах ислам соотносится с фундаментализмом и деспотизмом. Тем интереснее узнать, что аль-Фараби не вписывается в рамки этого стереотипа. В своих воззрениях на искусство управления он идет за Аристотелем и Платоном, его, кстати, часто и называют «исламским Аристотелем».

Восточный мыслитель говорит о том, что эффективный управленец должен быть гуманным и просвещенным, что политических целей нужно добиваться преимущественно средствами разума и добродетели. В трактате «Гражданская политика» аль-Фараби пишет: «Счастье достигается только с исчезновением в городах и у народов зла, не только основанного на воле, но и естественного, и с достижением ими всех благ, естественных и основанных на воле.

Дело правителя города, то есть главы – управлять городом так, чтобы устанавливалась взаимосвязь и взаимосогласованность частей города и достигался такой порядок, при котором [жители] помогают друг другу в искоренении зла при обретении благ…» (4, с. 133-134).

Немало писал аль-Фараби и о войне. По этому поводу у него есть «Книга о войне и мирной жизни». Но и не только здесь поднимаются эти вопросы. О боевых действиях он рассуждает также в труде «Афоризмы государственного деятеля». Здесь он делит все войны на две большие части: справедливые и несправедливые. То есть он подходит к военному делу не с позиций утилитаризма, а в первую очередь с позиции этики и даже в какой-то степени религии. Аль-Фараби – верующий мусульманин, то есть не материалист, а идеалист. Понятно, что Аллаху не угодна несправедливая война. Соответственно, речи не идет о достижении победы любыми средствами.

Аль-Фараби приводит несколько критериев несправедливой войны. Во-первых, несправедлива та война, целью которой является подчинение другого народа с целью расширить свои владения и число подданных. Греховна и та война, в которой правитель думает только об удовлетворении тщеславия, властных амбиций, то есть нападает из желания победить. «Точно так же, если он ведет войну или убивает не для чего другого, как только для того, чтобы утолить свой гнев…» (4, с. 232) – война также признается несправедливой.

Современные исследователи говорят о непреходящем значении наследия аль-Фараби. «Особенно актуальными сегодня остаются концепция мыслителя о политическом лидерстве, его идеи о добродетельном обществе, о справедливости, равенстве, сохранении мира, предотвращении войны, осуждение им несправедливых войн» (5). Тем не менее в массовом сознании ислам остается одним из самых жестких систем в контексте административного и уголовного права. Законы шариата нельзя назвать либеральными – в том значении, в котором сегодня понимается либерализм.

Наконец, следует обратиться к индийской управленческой традиции. Ключевой труд здесь «Артхашастра», автором которого считается Чанакья-Каутилья (впрочем, это авторство оспаривается). Постулаты этого труда, связанные с государственным управлением и ведением боевых действий, достаточно похожи на то, о чем речь шла выше, когда мы касались китайской традиции (стратагемы, легизм и т.д.). Известное выражение «цель оправдывает средства» вполне могло бы стать квинтэссенцией и трактата «Артхашастра».

Вот что, например, о войне говорится в этом труде: «В разделах книги, посвященных искусству войны, автор “Артхашастры” уделяет внимание не столько самому сражению и маневрированию на поле битвы, сколько подготовке к войне. Идеальная война для него – это такая война, которая заканчивается победой, еще не начавшись, или ведется чужими руками. Боги войны капризны, подобно богам любви, поэтому Каутилья предпочитает создать такие условия, когда победа была бы обеспечена раздором в стане противника, дезинформацией о положении дел в неприятельском тылу, убийством вражеских вождей и тому подобными средствами. Западные историки часто сравнивают автора “Артхашастры” с Макиавелли…» (6).

Отметим также, что у историков есть основания предполагать, что этот труд был не единственным индийским трактатом, связанным с государственным управлением и ведением боевых действий. Но другие работы подобного рода до нас не дошли. Да и «Артхашастра» была открыта лишь в ХХ веке, на сегодняшний день имеется, кажется, лишь два списка этого значительного труда.

Исторические примеры восточного коварства, а также работы, в которых описываются правила поведения властителей в условиях войны или дворцовых интриг, можно называть и дальше. Как видим, в основном Восток действительно показывает себя коварным и вероломным. Да, здесь есть исключения – это тот же, например, труд аль-Фараби, однако этот исламский мыслитель во многом ориентируется на античную европейскую традицию, отсюда «особость» его учения.

Подведем промежуточные итоги. В этом цикле работ мы хотим порассуждать о том, насколько восточные управленческие (в широком понимании управления) традиции соотносятся с макиавеллизмом. Одинаковы ли правители у европейцев и азиатов? Или они по-разному понимают власть, ее принципы и методы? Не являются ли европейцы в своих интригах столь же коварными, как и представители глобального Востока? Ответить на эти вопросы нам поможет известный мыслитель Никколо Макиавелли, учению которого будет посвящена вторая статья цикла.