Аннотация. В статье ставится вопрос соотношения предпринимательства и протестантизма. Делается попытка понять, какую историческую роль сыграла Реформация в деле развития капитализма. Рассматриваются вероучительные основы протестантизма, связанные с трудовой этикой. Наконец, делается попытка ответить на ключевой вопрос работы, опираясь как на исследования Макса Вебера, так и некоторых современных авторов.
Исторический контекст протестантизма
Для того, чтобы ответить на вопрос, вынесенный в заголовок, мы сначала должны обратиться к истории, понять, как развивался капитализм и какую роль в его развитии сыграла Реформация. Многие считали, что абсолютизм был тормозом при развитии буржуазных отношений, потому что он препятствовал меритократии (власти самых достойных и умелых). Собственно, здесь можно привести такой довод: жесткое сословное деление тормозит развитие предпринимательских инициатив уже потому, что властью и деньгами обладают люди не по праву личных завоеваний, а по праву рождения. Да, оборотливые, предприимчивые люди и при монархическом строе могли получить солидные капиталы, однако они всё равно оставались людьми второго сорта – не имея высокого аристократического происхождения. Собственно, во многом буржуазные революции были следствием того, что богатая буржуазия хотела не только власти де-факто, но и создание общественного строя, который бы обеспечил этим “гадким утятам” капитализма обоснование их власти де-юре (республиканская форма правления).
Для того, чтобы идеологически обслуживать новый социальный строй, “старое христианство” было не очень подходящим фундаментом, потому что в нем четко прописывается сакральность монархической власти. Причем то же самое можно сказать и об иудаизме, в Ветхом завете мысль об особой миссии монарха звучит не раз, так что в авраамических религиях монарх представал в качестве Божьего помазанника – был фигурой священной. Ср.: “не прикасайтеся помазанным моим, и во пророцех моих не лукавнуйте” (Пс. 104:15). Вот как этот фрагмент комментирует Свт. Филарет (Дроздов): “Имя “помазанных” Слово Божие нередко дает Царям по отношению к Священному и торжественному помазанию, которое они приемлют, по Божественному установлению, при вступлении на Царство” (3).
В одном из эпизодов Ветхого завета царь Давид показывает, что нельзя прикасаться даже к царям-врагам. Случилось вот что: царь Саул, зная, что Давиду напророчено быть царем, искал его, чтобы убить. Очень много претерпел Давид скорбей, спасаясь от Саула. И вот один приближенный к Саулу добивает его, уже раненого, и с радостной вестью бежит к Давиду: мол, враг твой мертв, а я его лишил жизни. Вестник, конечно, рассчитывал на большую награду. И получил ее… в виде казни! Простолюдин ни при каких условиях не может лишать жизни не только царя, но и вообще аристократа. Европейская история знает не один случай, похожий на тот, который мы описали выше: когда сюзерен казнит простолюдина за посягательство на другого сюзерена, путь даже эти властители и находятся в личной вражде. Разумеется, просвещенным людям такое деление людей на “особых” и “обычных” не нравилось, поэтому на определенном этапе очень модными становятся идеи, связанные с правами любой личности, а это прямой путь к отказу от сословных привилегий (вспомним, что в главном лозунге Великой французской революции есть и “свобода”, и “равенство”).
Таким образом, причина ухода Европы от абсолютизма может оказаться достаточно неожиданной: изменение религиозного состава европейцев, в первую очередь – появление и развитие Реформации. Понятно, что здесь целый комплекс причин, однако ключевым сдвигом в европейском экономическом развитии нового времени стала, по-видимому, идеология протестантизма с ее сфокусированностью на предпринимательской деятельности. Иными словами, новая финансовая, производственная, банковская элита увидела в Реформации тот идеологический фундамент, на котором можно строить новые общественные отношения. Поэтому есть все основания предположить, что религиозный раскол в Европе XVI века является не столько вероучительным, сколько экономико-политическим.
Кстати, протестантизм сыграл ключевую роль в становлении и Соединенных Штатов Америки (конечно, различий в религиозно-мировоззренческих вопросах у последователей Лютера в Европе и США много, но это тема для отдельного исследования). Во многих странах, где сторонники Реформации преследовались, находились группы активных, как правило, молодых людей, которые готовы были рискнуть и перебраться за океан от религиозных гонений. Таковыми были, в частности, и протестанты в Великобритании, которые охотно переселялись на американский континент. Сегодня многие ученые говорят, что именно английские колонисты – протестанты (в частности, радикальные протестанты – типа пуритан) во многом сформировали политическую и финансовую элиту США. Так что есть все основания предполагать, что проект “великая Америка” есть проект протестантский.
А вот что можно утверждать, как доказанный факт, так это то, что практически в любом государстве самым экономически активным населением являются именно сторонники Лютера. Крупнейший немецкий социолог Макс Вебер примерно столетие назад написал программное исследование “Протестантская этика и дух капитализма”, в котором рассматривает развитие капиталистических отношений через призму протестантского вероучения. Он отмечает: “При ознакомлении с профессиональной статистикой любой страны со смешанным вероисповедным составом населения неизменно обращает на себя внимание одно явление, неоднократно обсуждавшееся в католической печати и литературе и на католических съездах Германии. Мы имеем в виду несомненное преобладание протестантов среди владельцев капитала и предпринимателей, а равно среди высших квалифицированных слоев рабочих, и прежде всего среди высшего технического и коммерческого персонала современных предприятий” (2, с. 61).
Чтобы понять этот феномен, нужно обратиться не только к истории, но и к вероучительным основам Реформации, где, по нашему мнению, находится ключ к протестантскому мировоззрению, ориентированному на труд и обогащение. Точнее говоря, нам нужно разобрать, что из себя представляет протестантская деловая этика.
Вероучительный контекст протестантизма
Само слово Реформация говорит за себя: Лютер действительно старался изменить облик современной ему христианской Церкви. Здесь надо подчеркнуть, что весь полемический накал родоначальника протестантизма был обращен на католицизм. Действительно, к XVI веку эта христианская конфессия накопила определенный груз, если так можно выразиться, “негативного опыта”. Кто-то из современных Лютеру мыслителей критиковал католиков за излишнюю жестокость (знаковыми стали понятия “инквизиция”, “охота на ведьм”), кто-то был недоволен особой ролью Папы Римского, считая административное единоначалие несообразным с учением Церкви, кому-то могла не нравится практика индульгенций (собственно, и Лютер их критикует) и т.д.
То есть во многом Лютером двигало желание реформировать церковную жизнь, убрать из нее все то, что ему казалось неестественным или даже впрямую греховным. Например, неестественным он считал целибат, говоря, что право каждого – находиться в браке, а безбрачных монахов он называет “лжесвятошами”. Видимо, с житейской точки зрения учение Лютера следует признать рациональным. И эта рациональность во многом была связана с каждодневным житейским поведением.
В 1529 году были изданы Краткий и Большой катехизисы Лютера. Они были ориентированы как на духовенство, так и на простых людей. Именно в этих исторических документах содержится суть того, что сегодня называют протестантизмом и то, что сами сторонники этого учения называют “лютеранская реформация”. Перед нами пространный, главным образом, нравоучительный текст, в котором проповедник излагает свое понимание библейских и, в частности, евангельских истин. Главное новаторство Лютера: административная, богослужебная практика, по сути, предлагающая сделать из Церкви иную организацию. Что, в общем, ему с успехом и удалось.
Протестантизм очень рационален, он не устремлен в “прекрасное далеко”, как бы намереваясь строить небесное царство на Земле. Да и само название “протестантизм” образовано от слова “протест”, а значит, связано с неудовлетворенностью, непокорностью и неуемной энергией, направленной на переустройство мира. Считается, что протестанты по складу своего учения более “материальны”, они более “приземленные”, чем католики или православные. Собственно, секуляризация (“обмирщение”) всего уклада, вплоть до глубинных религиозных основ, есть частое обвинение в адрес протестантов. Отсюда и якобы такое ярко выраженное стремление сторонников Лютера к приобретению земных благ. Часто под это подводится следующая “философия”: если человек угоден Богу, то Бог дает ему богатство.
Основатель Реформации Мартин Лютер одним из главных качеств человека, позволяющих ему обрести праведность, называл добросовестный труд. Награда за такую добросовестность-праведность – процветание и материальное благополучие, к которому и следует добропорядочному протестанту стремиться всеми силами. Соответственно, в протестантизме ключевым достижением человека становится его материальный успех, вот что пишет Лютер: “Кто заповедь соблюдает, у того должна быть хорошая жизнь, счастье и благополучие” (1, С. 42). Этот успех достигается добросовестной работой. С точки зрения социального устройства протестантизма чуть ли не важнейшим становится тезис Лютера: “То ли не замечательно и славно – знать и говорить, когда исполняешь свою каждодневную работу по дому, что сие лучше, чем святость и суровая жизнь всех монахов?” (1, С. 44). Вчитаемся в эту лютеровскую максиму: добросовестный труд не только ставится выше молитвенного подвига иноков, но и противопоставляется ему как верное неверному. Отец Реформации произнесет ее еще не раз.
Вот как это формулирует М. Вебер: в Протестантизме “выполнение долга в рамках мирской профессии рассматривается как наивысшая задача нравственной жизни человека” (2, С. 97). К этой мысли в той или иной форме Лютер возвращается постоянно: “Ибо отсюда мы бы узнали, как и могли бы обрести в достатке радость, счастье и блаженство, земное и вечное” (1, С. 46). “чтобы у них год или два были хлеб, одежда и деньги, но чтоб была долгая жизнь, пропитание и мир, и они всегда должны быть богаты и благословенны” (1, С. 47). Обратим внимание, что благословение (явно – Божье благословение) и богатство Лютер ставит в один ряд. На наш взгляд, это очень показательное соположение.
Предпринимательский контекст протестантизма
Из всего сказанного выше логично предположить, что Лютер в нужное время в нужном месте сказал нужные слова, поэтому его учение так триумфально потом захватило Европу, да и Новый свет. И понятно, что люди, которые жили в тех исторических реалиях и были воспитаны на проповеди Лютера, во главу угла ставили добросовестный труд и карьерный успех. Многочисленные факты показывают, что тезис: “протестанты – лучшие предприниматели” как минимум в большей степени верен, чем неверен.
Этот тезис подтверждает совокупность фактов, некогда проанализированных Максом Вебером. Вот к какому важному выводу он приходит: “Можно считать установленным, что протестанты … как в качестве господствующего, так и в качестве подчиненного слоя населения, как в качестве большинства, так и в качестве меньшинства проявляли специфическую склонность к экономическому рационализму…” (2, С. 65), то есть – к предпринимательству. Это противоречит общемировому опыту поведения национальных и религиозных меньшинств, которые, лишь не имея возможности реализовать себя на госслужбе, стремятся уйти в предпринимательство. И, соответственно, наоборот: имея большинство в некотором сообществе, они куда охотнее идут во власть, чем в бизнес. То есть Вебер доказывает, что “предпринимательская жилка” – важнейший сущностный признак протестантизма.
В исторической перспективе именно протестантизм показал себе как наиболее эффективная “идеологическая подложка” в контексте современного глобализма. Например, сегодня общим местом критики в адрес США становится обвинение их в антихристианской сущности. Но этот тезис парадоксально вступает в противоречие с тем, что именно протестантизм (причем его более суровые деноминации) сформировали и Соединенные Штаты, и вообще весь современный геополитический контекст. Соответственно, современный глобализм есть продолжение проекта… Лютера! Вот что пишет М.А. Алхименков: “Именно религия (в первую очередь американский протестантизм в его разнообразных формах) во многом сформировала то восприятие внешнего мира, которое Вашингтон позже заложил в фундамент своей политики на мировой арене. При этом история влияния религиозного мировоззрения на идеологию, через нее на общество, а в итоге и на политический курс Соединенных Штатов берет свое начало еще до создания самого государства США” (4).
Однако вернемся к Веберу. В “Протестансткой этике и духе капитализма” он последовательно развивает несколько мыслей, две из которых нам кажутся в этом контексте весьма важными. Первая: протестантизм серьезно эволюционировал за минувшие 500 лет, и его некий изначальный “извод” вступает в видимые противоречия с современными практиками Реформации. Вторая мысль заключается в том, что несмотря на это именно протестантизму свойственен некий мировоззренческий образ мыслей и действий, который Вебером назван “духом капитализма”. Этот “дух” имманентен, то есть внутренне присущ протестантизму как религиозной конфессии во всех его проявлениях.
Вот что пишет Вебер: “Протестантизм Лютера, Кальвина, Нокса и Фоэта был весьма далек от того, что теперь именуют “прогрессом”. Он был откровенно враждебен многим сторонам современной жизни, которые в наше время прочно вошли в быт самых ревностных приверженцев протестантизма. Если вообще пытаться обнаружить какое-либо внутреннее родство между определенными проявлениями старопротестантского духа и современной капиталистической культурой, то искать его следует не в (мнимой) более или менее материалистической или, во всяком случае, антиаскетической “радости жизни”, приписываемой протестантизму, а в его чисто религиозных чертах” (2, С. 69).
Наверное, не последнюю роль в развитии предпринимательских умений играла особая организация семейных отношений, быта в протестантских общинах, которую некоторые исследователи называют “аскезой в миру”. Из чего делается вывод, что люди, которые не растрачивают свою энергию на развлечения, выпивку и т.п., добиваются большего успеха: “организация трудовой деятельности протестантов Америки начала XX в. во многом зависела от их религиозной принадлежности. Как следствие, большинство американцев отличались особым аскетическим воспитанием, характерным для той или иной протестантской церкви или секты. Будучи высоко религиозными, им приходилось во многом ограничивать себя в повседневной жизни. Такие ограничения приводили к накоплению энергии, которая направлялась в трудовую деятельность” (5).
Однако не стоит искать протестантский “дух капитализма” только в бытовом аскетизме, ведь, допустим, и индусы вполне себе аскетичны, однако это не развивает у них стремление к бурной предпринимательской деятельности. Вводя термин “дух капитализма”, Вебер понимает, что для научного контекста он может показаться слишком метафорическим. И, по сути, вся его книга есть объяснение этой метафоры. Итак, что же это за “дух”? Ученый говорит о “преизбытке неиссякаемой предпринимательской энергии”, которая принимает характер “этически окрашенной нормы, регулирующей весь уклад жизни”. А еще это “содержание пуританской профессиональной аскезы, только без ее религиозного обоснования”, по мнению Вебера, со временем религиозность выхолащивается из делового протестантизма, оставляя некий след первоначального учения в виде особого образа мыслей и действий.
Ну и в завершение приведем мысль Вебера о том, что современная, все время ускоряющаяся цивилизация превращает уже почти каждого человека в “делового протестанта”, ибо таков дух нашего времени. Мыслитель указывает: “По мере того, как аскеза перемещалась из монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретала господство над мирской нравственностью, она начинала играть определенную роль в создании того грандиозного космоса современного хозяйственного устройства, связанного с техническими и экономическими предпосылками механического машинного производства, который в наше время подвергает неодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль, причем не только тех людей, которые непосредственно связаны с ним своей деятельностью, а вообще всех ввергнутых в этот механизм с момента рождения” (2, С. 206). Эти слова написаны сто лет назад, но каждый современный человек может соотнести их со своим “трудовым контекстом” и оценить, насколько прав оказался выдающийся немецкий мыслитель, насколько верна его мысль о современных производственно-управленческих технологиях, которые подвергают “неодолимому принуждению каждого отдельного человека”.
Список источников
1. Большой катехизис д-ра Мартина Лютера. Изд. 2-е. Lahti, Финляндия: Финляндская Церковь Лютеранского Исповедания, 2012.
2. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М.: Прогресс, 1990.
3. Толкования священного писания // https://bible.optina.ru/old:ps:104:15
4. Алхименков М.А. Роль протестантского мессианизма в историческом развитии США // Вестник СПбГУ. Сер. 6. 2014. Вып. 2. С. 166.
5. Кошарная Г.Б., Дмитриев Р.В. Религиозные основы развития предпринимательства // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Общественные науки. 2017. № 1 (41). С. 68-78.