РАСКОЛ XVII ВЕКА: ЦЕРКОВНАЯ РЕФОРМА

В статье описываются события Церковного раскола XVII века. Характеризуются основные действующие лица – Патриарх Никон и Протопоп Аввакум. Описывается каким образом производились нововведения и так называемая книжная справа. Каким образом события перешли в политический кризис и решения Большого Московского собора 1666 анафематствующего староверов, осудившего как Никона, так и Аввакума.

Две силы внутри церкви

После падения Византии не только при царском дворе, но и в Русской Православной Церкви, обострилось ощущение единственной хранительницы православия, столпа веры. Церковь начинает претендовать на изменение своего государственного статуса в плане его усиления.  Помимо уже упомянутых нами в предшествующем очерке западников-модернизаторов, при царе имелись и сугубо традиционно настроенные люди, по-своему понимавшие необходимость преобразований и реформ. Среди них были будущий патриарх Никон и его знаменитый оппонент протопоп Аввакум.

К моменту восхождения на патриарший престол Никон сыскал дружбу и расположение царя, уже был митрополитом Новгородским. Он заслужил уважение и почитание москвичей тем, что подавил Новгородский бунт. В 1652 году Никон становится патриархом. Он был сторонником Вселенской Церкви и доктрины «Москва Третий Рим», по которой Россия является единственной хранительницей истинной ортодоксии. Для осуществления амбиций необходима была унификация и единообразие церковных обрядов и книг.

Будучи очень решительным, властным и волевым человеком, Никон считал, что с нестроениями в церкви необходимо бороться, причем быстро. Мало того, в угоду текущему политико-историческому контексту необходимо было «форматировать» и саму власть, причем симфония царской и патриаршей власти должна реализовываться по формуле «священство выше царства».

Надо отметить, что патриаршество Никон принял не сразу, но только после неоднократных просьб царя Алексея Михайловича, причем после его обещаний не вмешиваться в дела управления внутри церкви. Такое заверение Никон получил. Однако внутрицерковными делами новый патриарх не ограничился и стал заниматься политико-экономическими вопросами, особенно когда царь отправлялся в военные походы. В это время к Никону обращались, именуя его царским титулом, не иначе как «Великий Государь». Пока царь был молод это сходило с рук. Однако патриарх продолжал узурпировать полномочия, порой принимая важные решения, не ставя в известность самого государя, осуществлял политические контакты с церковными иерархами Востока. Учитывая, что Русь была единственной православной державой, Никону намекали на то, что его личная роль должна быть больше, чем есть и соответствовать статусу базилевса Константина Великого. Никон, был незаурядной личностью, читал красноречивые проповеди в храмах, чего раньше никто не делал, регулярно присутствовал на приемах иностранных послов, издавал указы. Его энергия и влияние стали очень ощутимы при дворе и в целом в государстве. Успех реформ Никон понимал как расширение личных полномочий и возможностей. Надеясь на объединение православного мира вокруг Руси, он, Никон, будет там востребован как очень весомая первенствующая фигура, по статусу сравнимая со вселенским патриархом. Помимо актуальной необходимости реформу помогали двигать личные амбиции патриарха. Он искренне был убежден, что греческие традиции более древние и правильные, а переход на них соответствует не только назревшей необходимости, но геополитическим интересам Русского государства. Масштаб мышления Никона действительно был государственным.

Другой значимой действующей фигурой в описываемых событиях был протопоп Аввакум. Под стать Никону он был принципиальным и жестким человеком, великолепным трибуном, красноречивым оратором и сильной личностью. Он так же был членом придворного кружка «ревнителей благочестия» и так же пользовался благорасположением государя.

Он, вопреки сложившемуся мнению, тоже был сторонником реформ, однако вопрос о том, что взять за эталон, по которому производить правки, хотел решать совершенно иначе. Аввакум был принципиально убежден, что новогреческий канон искажён больше, чем русский. Кроме того, греки после падения Константинополя, утеряли первенство и право морального авторитета, а христианство в чистоте традиций лучше сохранилось на Руси. Эталоном является стоглавый собор 1555 года, который постановил правила служб и обрядовости. Аввакум отстаивал интересы этой старой (древлеправославной церкви).

Но причины споров лежали глубже, нежели внешняя обрядовость или правило написания имен и текстов. Вопрос был в выборе морального авторитета и во власти, которая имела по сути геополитические амбиции. Царская воля склонялась в пользу греков. И государю мало кто желал возражать. Многие бояре были сторонниками Аввакума, но не многие пошли до конца. Понимали, что их ждет печальная участь земляной ямы или горящего сруба. Большинство смирились под давлением. Аввакум же пошел до конца, возглавив сопротивление староверов.

Реформы

Никон и начинает свои реформы так, как это понимал он. В своем влиянии он опирался на царскую власть, близость ко двору и на поддерживающих его греческих священников. По существу, Алексей Михайлович был сторонником новой обрядности и «раскол зародился в его покоях» [16]. Идеи реформ спускались вниз из придворных царских кругов. Очень многие роптали за спиной патриарха, однако открыто выступить против него решались не все. Большинство из священноначалия смолчали, но на практике продолжали служить по старому чину. Новгородский и Вятский епископы поступали именно таким образом. Однако епископ Павел Коломенский открыто выступал за сохранение старой обрядности и указывал на несоответствие нововведений уставу, за что был избит лично Никоном и изгнан в ссылку, где и сгинул. Очевидно, что внешнее рвение патриарха не советовало истинно христианскому поведению.

В 1653 году Никон издает указ о новом правиле при чтении главной великопостной молитвы – канона св. Ефрему Сирину, необходимо было уже класть 4 вместо 16 земных поклона и креститься «яко греки» тремя перстами, а не двумя, как ранее было. Были запрещены метания. Земные поклоны были заменены на поясные. Изменения касались и Символа веры. В нем был убран союз «а» – «рожденный, а несотворенный»; «и в Духа Святого Господа истинного и животворящего…» слово «истинного» так же было убрано; кроме того, ранее писалось «Исус», стало «Иисус»; «аллилуйя» читалась два раза сделали три; обход делать против солнца, а не по солнцу. Запрещалось многоголосная какофония.

Реформы проводились очень рьяно и жестко. Не совсем так, как были задекларированы, то есть в соответствии с древними образцами. В реальности же – в соответствии с современными к тому моменту греческими богослужебными практиками. Русская и греческая обрядовость, каноника и церковное книгописание развивались автономно и в значительной степени отличались друг от друга. При сверке было обнаружено значительное количество несоответствий. Греческие службы к тому моменту действительно уже были изменены и далеко не во всех местах соответствовали древним соборным образцам. Это понимали образованные представители духовенства, и Аввакум продолжал настаивать, что в основе «книжной справы» должны лежать древнерусские тексты из сохранившихся наиболее старых богословских и богослужебных книг. Именно они, по его мнению, в чистом виде сохранили древнюю византийскую традицию. Вновь создаваемые служебные книги делались спешно и порой с ошибками. При правке не было должной культуры работы с текстами, правили подчас так, что делали новое хуже, нежели было до этого. Дело осложнялось и тем, что в печатных дворах были изгнаны все дореформенные грамотные справщики. Правку проводили преимущественно греческие и константинопольские писцы, приехавшие из-за моря, а также малоросские справщики. Это так же усугубляло проблему. Поэтому Никоновская справа не всегда была успешной и грамотной. После исправлений где-то стало лучше, но где-то определенно хуже. Все нововведения и правки старообрядцами приняты не были. Обе стороны враждующих группировок были уверены в своей правоте и действовали абсолютно искренне. Что они спасают правую веру и Россию.

В виду трепетного уважения к привычным традициям унификация имеющихся различий и несоответствий происходила весьма болезненно. Перемены воспринимались зачастую как посягательство на самое святое и сокровенное. В среде самой церкви начинается раскол. Многие, в том числе священники, не покорялись нововведениям, появился термин «непокорные». Служащих и исповедующих по старому обряду стали называть старообрядцами.

К XVII веку в церкви, как и в обществе накопилось огромное количество проблем и противоречий. Реформаторы видели ошибки в очень старых текстах, которым уже было более 700 лет. При этом речь шла не о принципиальном искажении догматики, а частных и второстепенных моментах, связанных с возможным недочетом переводчиков. Между тем, сложившаяся древняя культура ритуала, письма и речи уже приобрела характер онтологического культурного кода и вошла в саму плоть и кровь русского человека. Эти ритуалы и тексты очень аккуратно повторялись столетиями, каждодневно, как в поведении, так и в мышлении. Они стали самой жизнью и бытием православного люда, их глубинной внутренней идентичностью. Одинаковыми словами люди молились столетиями, это стало не просто языковой привычкой, но уже неким духовным кличем, отпирающим двери «в царствие небесное». Эту сокровенную семантику нарушать было нельзя, по крайней мере реформы не должны были проводиться столь опрометчиво скоропостижно и жестоко.

Однако Никон не понимал, что такое «диалог» и никогда не слушал оппонентов. Методы использовал он такие же прямолинейные, вызывающие сопротивление и порой прямо неэффективные. Так в 1665 году Никон собственноручно разбил неканонические иконы, а остатки приказал сжечь, причём анафематствовал всех, кто пользуется иконами, написанными в новом ренессансном негреческом стиле. Царь лично просил патриарха не предавать их огню, но закопать в землю: «Нет, отче, не сожигай их, но пусть их зароют в землю» [13]. Рвение патриарха было столь суровым, что по Москве поползли слухи, что Никон латинянин и хочет «окатоличить» Русь. Не латинский, но греческий след в реформах, однако присутствует. Греческий патриарх активно поддерживал Никона.

С этого момента вчерашние соратники Никон и Аввакум кардинально расходятся по двум враждебным лагерям.

Количество приверженцев старой обрядности не уменьшалось, несмотря на гонения. Их всячески принуждали отказаться от их взглядов: гнали, пытали на дыбе, пороли, вешали и жгли в срубах, в народе это жуткое действо прозвали «гарями». Сами старообрядцы шли на костер, устраивая в знак протеста «добровольные самосожжения». Никоновские реформы понимались многими как пришедшее «царство антихриста». Эти жуткие методы не были необходимы, но применялись в силу субъективных причин власть имущих и особенностей эпохи еще средневекового сознания. Возможно, если реформы были бы проведены постепенно и более гибко, то возможно было избежать трагедии раскола. Реформы, не подготавливались должным образом, необходимость нововведений не объяснялась и не истолковывалась священству и народу.

Тем не менее в 1656 году состоялся поместный собор в Москве, который явился решающим событием Никоновских реформ. На соборе были анафематствованы придерживающиеся двоеперстия.

Политический кризис

Реформа с самого начала была отвергнута значительной частью населения. Верующие активно сопротивлялись. Внутри церкви и внутри народа начинается раскол. Патриарх воспринимал неподчинение новым правилам как неподчинение и непослушание ему патриарху лично. А поскольку реформы инициирует государь, то и государю. Произведенные преобразования были проделаны слишком жестко и неграмотно. Царь со временем осознал, что раскол стал угрозой для государства. Народ бежал в леса, заграницу и уходил от налогообложения. Идеологические рычаги, роль которых тогда выполняла церковь, слабели. Послушание власти, в должной мере как прежде, в народе уже не было. Церковный раскол приобрел характер серьезной внутриполитической проблемы. Вокруг нее образовалось две линии противостояния. Первая – между церковью и государством. В столкновении церкви и государства церковь проиграла. Вторая линия была сопряжена с внутрицерковной борьбой между патриархом Никоном и протопопом Аввакумом. Здесь проиграли обе стороны. После присоединения Малороссии началась война с Речью Посполитой, царь занимался войной. Никон же остался, по сути, во главе правительства – решать не только церковные, но и политические вопросы. Амбиции и влияние патриарха выросли настолько, что он стал угрозой для царской власти. Из религиозного противостояния кризис перетекает в системно-политический. Да и по отношению к старому обряду и книгам Никон смягчил свои позиции. Дело было не столько в различиях книг и обрядовости, сколько в необходимости подчинении единоличной власти. Недовольны были все – царь, патриарх, народ, бояре. Патриарха стали подозревать в узурпации царской власти. Алексей Михайлович со временем начал тяготится неуемными амбициями патриарха и почувствовал реальную опасность собственной власти. Никона при дворе стали ограничивать. Реакция его была эмоциональной. 20 июля 1658 года он заявил, что покидает патриарший престол, внутри себя надеясь на возвращение благорасположения государя и удалился в Новоиерусалимский монастырь. Однако возращения прежнего расположения царя не последовало. Никон почувствовал это и стал высказываться о государе нелицеприятно. Алексей Михайлович стал искать ему замену. Между государем и патриархом отношения заметно охладели. Следует отметить, что до ухода Никона с патриаршества он успеет реализовать львиную долю церковных преобразований.

Большой Московский собор

В 1666 году был созван Большой Московский собор, на котором был разрублен Гордеев узел накопившихся к тому моменту противоречий. На мероприятие прибыл, в том числе, в большом количестве греческий клир, а также лично патриарх Александрийский и антиохийский Макарий. Греки выступали за жесткие меры по отношению к сторонникам старых русских обрядов. Собор подтвердил анафемы Московского собора 1656 года, а также присовокупил к ним еще и новые анафемы. А именно на старые обряды уже как на еретические, а староверов определил как еретиков. Это было главным событием собора, легитимизирующим новогреческую обрядность и ставящим вне закона и осудившим старорусскую. Главным, но не единственным.

На соборе был произведен суд над Никоном. Он был осужден, низвержен из сана и сослан в ссылку в один из северных монастырей. Позднее уже новым царем бывший патриарх был реабилитирован, однако по возвращении умер от болезни и старости. Его сгубили чрезмерные амбиции, властолюбие, негибкость, дурные манеры и методы. Примечательно, что по осуждению Никона реформы отнюдь не ослабли и тем более не были отменены. Знаковым же является то, что Никон был осужден вместе с теми, кого преследовал.

На этом же соборе был осужден и Аввакум на ссылку в Пустозерский острог, который категорически отказался принести покаяние.

В апреле 1682 года Аввакум с подвижниками были сожжены в срубе.

***

После раскола, по мнению многих староверов, произошел упадок веры и обмирщение церковности в России. Реформа подменила отеческие предания непонятной для традиционных верящих новизной. Старая русская форма отцовского церковного благочестия пошатнулась. Народ после реформы стал уже другим. Вера стала превращаться в казенную и у многих стала показной.  Традиционные духовные ориентиры и ценности были утеряны. Нити живых духовных традиций и ощущение связи с предками прервались. Так думают староверы до сих пор.

В русской цивилизации произошел культурный сдвиг и эти грандиозные изменения начались с церковных реформ. Они оставили глубокий шрам на самосознании народа, которое уже во много перестало быть традиционным и глубоко религиозным, стержень русской цивилизации пошатнулся.

После низвержения патриарха реформы продолжились полным ходом, что говорит о том, что отнюдь не только Никон был их инициатором и двигателем.

В итоге раскол в церкви не утих, но стал еще более распространяться. Люди уходили из своих родовых сел, снимались с насиженных мест и уходили в леса, уезжали на периферию страны и заграницу. По убеждениям староверов на кону было ни больше, ни меньше, как спасение души и жизнь вечная.

Для России церковный раскол – эта важнейшая веха в истории, не менее значимая, чем реформы Петра Великого и Октябрьская революция. Это трагедия русского народа, которая до сих пор себя до конца не изжила.

Надо так же отметить, что исторической правды не было ни у одной из сторон раскола.