ВОЗНИКНОВЕНИЕ СТАРООБРЯДЧЕСКОГО КАПИТАЛИЗМА В РОССИИ

Аннотация. Раскол Русской православной церкви создал в России альтернативные центры развития – общины старообрядцев. В XVIII веке жесткое противостояние староверов с государством и церковью постепенно сменилось примирением и началом взаимовыгодного сотрудничества. Образованные, аскетичные и трудолюбивые приверженцы старой веры быстро вышли на доминирующие позиции в ремесле, торговле, а затем в мануфактурном производстве. Царские войска уничтожили автономную Ветковскую общину на российско-польской границе, угрожавшей помешать разделам Речи Посполитой, но в Поволжье, на Кавказе, на Урале и в Сибири общины староверов стали важными центрами колонизации и экономического развития. 

Ключевые слова. Раскол, старообрядчество, Ветковское согласие, Керженец, торговый капитализм.

Введение. Летопись Раскола Русской православной церкви кровавой нитью вписана в историю российского государства и общества. После собора 1667 года, утвердившего церковную реформу патриарха Никона, началось ожесточенное противостояние официального духовенства и сторонников «старой древлероссийской веры». Старообрядцы принимали активное участие в восстании Кондратия Булавина и в крестьянской войне Емельяна Пугачева. Государство отвечало жесткими репрессиями для мятежников и дискриминацией для мирных жителей.

Манифест Екатерины II стал поворотным пунктом в отношениях монархии и старообрядцев. Императрица разрешила возвращение эмигрантов, прекратила дискриминацию и разрешила отправление старого религиозного культа в изолированных общинах. Российская империя быстро расширяла свои пределы, и монархи крайне нуждались в населении для освоения новых земель. Государственные интересы доминировали над религиозными. Екатерина II и ее преемники были вынуждены учитывать просьбы православных архиереев о притеснениях раскольников, но в конечном счете всегда оставляли им возможность для развития.

Государство и старообрядцы.

В 1716 году своим указом Петр I определил основные поражения в правах для раскольников. Они получали разрешение на проживание в городах и деревнях, но были обязаны платить удвоенную подушную подать. Проповедь старой веры категорически запрещалась под страхом смертной казни или пожизненной каторги. Раскольники не имели права занимать государственные или общественные должности и быть свидетелями в судах. Они должны были отличаться внешним видом: мужчины были обязаны носить рубаху-однорядку с лежачим ожерельем и сермяжный зипун со стоячим клееным козырем из красного сукна, а женщины – опашни и особые шапки с наставками – «рогами». Раскольники могли носить бороду только при условии выплаты особой подати. Все поездки разрешались по специальным паспортам с указанием причин, сроков и посещаемых мест.  

Священники старой веры не имели права совершать обряды (требы), монастыри закрывались, монахов и монахинь отсылали в обители РПЦ под строгий надзор. Строительство новых скитов запрещалось, все старые книги и иконы отбирались и отсылались в Синод для уничтожения. Новые священники должны были исполнять таинства для староверов по православным обрядам и строго следить за регулярным посещением исповеди. В 1725 году в Синоде была создана контора раскольничьих дел, преобразованная при Петре II в канцелярию розыскных раскольничьих дел. Эта «инквизиция» занималась поиском тайных старообрядцев, конфискацией и уничтожением книг и храмовой утвари, взиманием податей и штрафных сумм. В 1745 году названия старообрядцев и староверов были официально запрещены, и они стали называться раскольниками.

Во второй половине XVIII века государство начало смягчение репрессивной политики, стремясь избежать новых случаев самосожжения. В 1762 году Петр III  подписал два указа. Первый приравнивал раскольников к католикам и протестантам, обеспечивая им определенную религиозную свободу. Второй прекращал следствия и принуждение к переходу в православие. В декабре этого года после дворцового переворота Манифестом новой императрицы Екатерины II бежавшим за границу раскольникам было разрешено вернуться в Россию и селиться отдельными слободами. Они получали прощение за прежние преступления и «матерние щедроты»: свободу от податей и повинностей на шесть лет, освобождение от бритья бород и «указного платья».

В 1763 году Екатерина II ликвидировала особую розыскную контору, передав дела раскольников обычной полиции. В 1769 году им было разрешено выступать свидетелями в судах, в 1782 году они были освобождены от двойного налогообложения, а в следующем году было запрещено употреблять обидное слово «раскольник» в официальных документах и частных разговорах. В 1785 году старообрядцы получили разрешение участвовать в выборах на общественные должности. Но дискриминационная государственная политика в ограниченных масштабах продолжалась. В 1768 и 1778 годах Екатерина II подписала указы, запрещавшие строить новые старообрядческие церкви и часовни [1, с. 446–447].

В 1771 году в Москве началась эпидемия чумы. Город был охвачен паникой, и община старообрядцев воспользовалась  трудным положением, чтобы предложить помощь и надавить на власти. Губернатор согласился на их предложение создать за свой счет карантин и кладбище за Рогожской заставой. Богатые староверы построили на выделенном месте часовню, затем церковь, и вскоре превратили Рогожскую слободу и район Таганской площади в естественные центры старообрядчества в России. Во время Отечественной войны 1812 года и послевоенного восстановления разоренных губерний казенные подряды еще более ускорили накопление купеческих капиталов.

Коммерсанты с Таганки и Рогожской заставы взяли под свой контроль торговлю зерном в центральных черноземных губерниях. Донские и астраханские купцы доминировали в заготовке и торговле рыбой и скотом. Трезвые и надежные старообрядцы были подавляющим большинством в московской ямской слободе. Пожертвования коммерсантов на благотворительность были основой для тесного сотрудничества с руководством религиозных общин. Новая иерархия поповского толка была выражена в пословице: «что положат на Рогоже, на том станет Городец, а на чем Городец, на том и Керженец». В Саратове с эти полностью соглашались: «на Рогожской дохнут, на Иргизе попа дадут» [3, с. 244].

Ветковское согласие.

Раскол вызвал два потока эмиграции от государственных репрессий. Зажиточные старообрядцы, имевшие средства для обзаведения новым хозяйством, уезжали в относительно обжитые плодородные земли с благоприятным климатом на Украине и Бессарабии. Бедняки бежали на север, в Поморье, и на восток, в Поволжье, на Урал, и дальше, в Сибирь. На новых суровых землях все приходилось начинать с нуля, но старообрядцев, спасавших не только свою веру, но и жизни, это не пугало и не останавливало [2; 5; 8].

В 1670-х годах двенадцать купеческих семей во главе со священником Козьмой из храма Всех святых на Кулишках, располагавшемся в Белом городе (цитадели московского купечества), уехали на Черниговщину. В Стародубье они основали слободу Понуровку (название очевидным образом указывало на настроения переселенцев). По соседству на Левобережной Украине возникли колонии старообрядцев из других российских городов – Ярославля, Костромы, Калуги, Орла, Великих Лук, Вязьмы и др. После опустошительной войны с Польшей новые украинские земли обезлюдели, и местные «державцы» всячески привлекали новых работников, не обращая особого внимания на их вероисповедание.

В лесной Черниговской губернии на скудных песчаных почвах было трудно получать хорошие урожаи, и переселенцы начали заниматься ремеслом. Умелые и трудолюбивые портные, шорники, скорняки, красильщики, бондари и прочие кустари получали у купцов-единоверцев выгодные заказы и кредит. В общинах старообрядцев, находившихся на Украине в менее враждебной, но все же чуждой среде, была обязательна взаимопомощь. Мастера совершенствовали свои умения и передавали их детям-наследникам.

В 1682 года после подавления в Москве восстания стрельцов под командованием князя Ивана Андреевич Хованского (сторонника старообрядцев) царица Софья Алексеевна потребовала от гетмана Ивана Самойловича прекратить прием и вернуть московских «воров» на родину. После этого старообрядцы из Черниговщины начали уезжать за Днепр на Правобережную Украину. Польские магнаты тоже были рады новым умелым и трудолюбивым колонистам, крайне недружелюбно относившимся к Москве. Литовский гетман Ян Ходкевич в «осадном листе» предоставил российским староверам льготный период освобождения от податей, уравнял с местным мещанством в праве на торговую и ремесленную деятельность, и самое главное, предоставил полную свободу вероисповедания, строительства церквей, скитов и т.д.

Очагом зарождения старообрядческого торгового капитализма на Украине стала колония поповцев на острове Ветке на реке Соже во владениях мозырского воеводы Халецкого. Переселенцы из Понуровки к 1722 году образовали двадцать три слободы, в которых проживало около сорока тысяч человек. Первыми священниками стали Козьма и Стефан, а после их кончины – иеромонах Иосаф. Под его руководством на Ветке была построена церковь Покрова Пресвятой Богородицы, а остров превратился не только в экономический центр, но и в своеобразную «старообрядческую митрополию».

Купцы продавали качественную и дешевую продукцию, восстанавливая разоренную страну и постепенно превращая Ветку в центр торговли между Малороссией и Белоруссией. Слухи о свободной и богатой жизни на новых местах распространялись в России, вызывая приток приверженцев «древлеправославия». Православное духовенство ничего не могло противопоставить разумным аргументам красноречивых миссионеров с запада. Нижегородский епископ Питирим просил Петра I разорить «ложную церковь», но в условиях тяжелой Северной войны со Швецией император не собирался воевать еще и на территории союзной Польши.

В 1716 году купцы из Стародубья подали гетману Ивану Скоропадскому жалобу на конкурентов-раскольников, которые лишали их прибылей и вели к разорению. Одновременно к российским губернаторам поступали челобитные из Брянска, Калуги, Трубчевска и соседних городов. Предприимчивые торговцы из Ветки скупали в селах воск, мед, пеньку, оставляя местных ремесленников без сырья. Скоропадский издал грозный универсал, запрещавший в Стародубье торговлю и скупку сырья ветковскими дельцами, но приказ остался на бумаге. Старообрядцы выросли в жестких условиях, привыкли преодолевать любые препятствия и быстро нашли пути к взаимопониманию с местным чиновничеством.

В 1733 году Анна Иоановна именным указом пригласила ветковцев вернуться в российские губернии, но не получила ответа. Тогда императрица перешла от «пряника» к «кнуту». В 1735 году карательная экспедиция под командованием полковника Я.Г. Сытина разорила слободы на Ветке, но уже через два года они возродились, как Феникс из пепла. Речь Посполитая была охвачена внутренними смутами, но паны Халецкие покровительствовали русским старообрядцам и охотно пользовались их услугами. На Ветке возникли мужской и женский монастыри, в которые постоянно приходили беглецы-староверы, сосланные в обители Русской православной церкви. В 1764 г. по приказу Екатерины генерал Маслов произвел вторую «выгонку» раскольников с Ветки, в результате чего колония была окончательно разорена. Часть старообрядцев вернулись в Стародубье, другие переселились на реку Бухтарму на Алтае. Солидарность старообрядцев была мощной силой. Выжить и восстановить свои предприятия ветковцам помогла своевременная и щедрая помощь единоверцев из Москвы и Нижнего Новгорода.

Российский капитализм имел свою специфику, но в целом развивался по такой же экономической логике, как и в Западной Европе. В XVIII веке в Великобритании государственная англиканская церковь запретила сектантам-диссентерам доступ на государственную службу, и они занялись коммерцией. Трудолюбивые и бережливые русские старообрядцы также основывали торговые предприятия, а затем вкладывали накопленные средства в мануфактурное производство. В XIX веке выходцы из Ветки построили в Клинцах более двадцати суконных мануфактур и около ста других ремесленных мастерских. Это был один из наглядных примеров общей картины развития старообрядческого капитализма [3, c. 237–240].

Керженец – центр старообрядчества в Поволжье.

В конце XVII века в Нижегородской губернии в керженских лесах и болотах возникли 77 скитов, переполненных беглыми священниками, монахами и крестьянами. В начале XVIII века к ним добавилось еще 17. Переселенцы быстро оценили выгоды новых мест. Труднодоступная местность в окрестностях Нижнего Новгорода давала относительную безопасность от царских войск, а по Каме и Оке можно было легко отправлять суда с товарами на Урал и в центральные губернии. Вскоре общины старообрядцев появились в Шуе, Городце, Павлове, Лыскове, Макарьеве и Самаре. К концу XVIII века их насчитывалось около 46 тысяч, они полностью контролировали судостроение и речную торговлю на Каме и Волге. Главы керженских скитов регулярно отправляли священников в поволжские и уральские города.

Старообрядцы тщательно береглись от духовного влияния «никониан», быстро богатели и охотно учились всему новому. Они не только успешно торговали, но и активно участвовали в индустриализации Урала. В 1736 году тайный советник В.Н. Татищев, управлявший на Урале, казенными заводами, докладывал в Петербург, что на предприятиях Демидовых и Осокиных почти все приказчики из староверов. Он писал, что «при многих мануфактурах, яко жестяной, проволочной, стальной, железной, почитай, всеми харчами и потребностями торгуют олончане, туляки и керженцы – все раскольники» [3, с. 241–242].

В 1727 году архиепископ казанский Сильвестр оправдывал перед Синодом свою бездеятельность в борьбе с раскольниками тем, что без военной охраны в их слободы приезжать опасно. Старообрядцы активно заселяли и осваивали волжские степи, учились у приезжих из-за границы немцев новейшим способам ведения сельского хозяйства, ремесла и торговли. После Манифеста Екатерины II переселенцы из-за границы оседали на реке Большом Иргизе в левобережном Саратовском крае, на старой дороге с Волги на Урал. В Саратовском Поволжье также при всем различии религиозных доктрин было очевидно внешнее сходство трудовой этики русских старообрядцев и европейских протестантов.

В 1780 году купцы-староверы в Москве, Саратове и Вольске использовали все связи, и не жалея денег на взятки, добились разрешения на превращение часовни при Старо-Исаакиевском ските на Иргизе в церковь, а затем на основание монастыря. Московский купец Юршев, отойдя от дел, стал монахом, а затем настоятелем этого Исаакиевского монастыря. Позже на месте скитов возникли еще четыре монашеские обители. Вольские купцы Злобин и Расторгуев пожертвовали на строительство, роспись и оборудование храмов огромные деньги – 100 тысяч рублей. Монахи из керженских скитов налаживали богослужение и хозяйство в новых монастырях в Поволжье. Престарелые купцы из торговых городов передавали дела сыновьям, и уходили на покой, принося в обители в заволжских степях щедрые взносы [3, c. 243–244].

Выводы.

Ветка и Керженец стали первыми очагами развития старообрядческого капитализма в России. Вскоре богатые и влиятельные общины староверов появились в Нижнем Поволжье, на Дону и на Урале. Подведя итоги реформ Петра I, Екатерина II поняла ограниченность государственной модели промышленного развития, основанного на казенных мануфактурах с приписными крепостными крестьянами. Стабильная и устойчивая индустриализация требовала активизации частного предпринимательства. Имперская экспансия нуждалась в человеческих ресурсах для колонизации окраин. Монархи были вынуждены ограничивать давление Русской православной церкви и искать пути примирения со старообрядцами.

Старообрядцы быстро нашли свои экономические ниши, как в центральных губерниях, так и на свободных территориях на периферии. Аскетизм и трудолюбие, умение выживать в самых неблагоприятных условиях, верность заветам отцов и готовность учиться всему новому обеспечили динамичное развитие общин. Российский частный капитализм развивался по универсальным экономическим лекалам. Торговцы скупали продукцию у ремесленников, накапливали капитал и организовывали мануфактуры. Следующей стадией развития должна была стать фабрика, а торговый капитализм – трансформироваться в индустриальный.