«ВЕЛИКАЯ ПРОЛЕТАРСКАЯ КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ» МАО ЦЗЕДУНА: РАЗРУШЕНИЕ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ

Аннотация. В статье анализируются предпосылки, процессы и последствия уничтожения традиционного культурного наследия в КНР в период апогея «культурной революции» 1966 – 1967 гг. Мао Цзэдун использовал анархический террор учащейся молодежи для подавления потенциальной оппозиции в КПК и предотвращения появления возможных конкурентов. Искусственное продление «горячей фазы» китайской революции задержало необходимые экономические реформы и привело к уничтожению значительной части национальной творческой интеллигенции и технических специалистов.

Ключевые слова. Коммунистическая партия Китая, «культурная революция», хунвейбины, конфуцианская культура.

Введение.

Развитие Китая проходит через циклы, в которых различаются «конфуцианские» фазы стабильности и «легистские» этапы форсированного развития. Китайский легизм отдаленно похож на европейские революционные идеологии своим радикально-нигилистическим отношением к традиционной культуре. Основатель первого централизованного государства Цинь Шихуанди (221–207 гг. до н.э.) уничтожил всех конфуцианских ученых в пределах своих владений. Как известно, «рукописи не горят», и после смерти деспота идеи Конфуция восстановили свое влияние в Поднебесной. Через две тысячи лет его последователь Мао Цзэдун повторил попытку уничтожения исторического наследия древней цивилизации.

В Китае и в других крупных континентальных государствах, как например в США и России, революции часто происходят в форме гражданских войн, а не переворотов в столицах. Победив в ожесточенном противоборстве 1945–1949 гг. своего главного соперника Чан Кайши, Мао Цзэдун принял решение о форсированной индустриализации с целью преодоления отсталости и преврщения нового Китая в лидирующую мировую державу. Мао не имел экономического образования, не извлек никаких уроков из хаотической сталинской модернизации в СССР и был полностью уверен в своей правоте. Он рассчитывал с помощью авторитарного партийного аппарата мобилизовать массы населения на бесплатный самоотверженный труд и через «народные коммуны» перебросить ресурсы из аграрного в индустриальный сектор экономики.

В 1960–1961 гг. провал «большого скачка» стал очевидным, после чего возникли вопросы «работы над ошибками» и поиска «козла отпущения». Любая революция и в Европе, и в Азии проходит через «восходящую горячую» и «нисходящую холодную» фазы. Уничтожив в кровопролитной борьбе отживший строй и эксплуататорские классы, пройдя через голод и лишения, элита и масса испытывают естественное желание вернуться к нормальной жизни. Уцелевшие революционеры перестраивают государственный аппарат, экономику и социальную сферу, делят собственность своих уничтоженных врагов.

В такой логике Мао должен был в лучшем случае уйти в отставку, а в худшем, погибнуть. Но «великий кормчий» сумел продлить «горячую фазу» в форме «культурной революции», нанес сильнейший контрудар, ликвидировал своих критиков и сохранил власть вплоть до своей смерти в 1976 г. «Великая пролетарская культурная революция» формально завершилась только после смерти Мао в 1977 г., задержав на целое десятилетие переход к назревшим реформам. Подводя итоги своего драматичного прошлого, исследователи истории КПК считают, что Мао 7/10 делал правильно, а 3/10 неправильно. К последней трети ошибочных действий несомненно относится уничтожение в 1966–1969 гг. штурмовиками-хунвейбинами выдающихся философов, писателей, художников и великого наследия китайской культуры.

Основная часть.

14–18 января 1961 г. IX Пленум ЦК КПК принял решение о переходе от «большого скачка» к «урегулированию». В своем докладе представитель правительства (Государственного совета) Ли Фучунь фактически признал провал авантюрной экономической политики Мао, которая осуществлялась под лозунгом «несколько лет упорного труда – десять тысяч лет счастья». Форсированное развитие отраслей тяжелой промышленности обескровило сельское хозяйств и снизило уровень народного потребления на треть. Разрыв контрактов с экономическими ведомствами СССР, высылка технических специалистов и отказ от технических регламентов привело к катастрофическому росту аварийности на новых промышленных предприятиях.

Построенные с огромным напряжением и трудозатратами заводы и фабрики не могли производить автомобили, на которых можно было ездить, станки, на которых можно было изготавливать товары народного потребления. в ходе «битвы за сталь» в деревнях строили кустарные домны, для которых не было каменного угля и железной руды, Чтобы выполнить жесткие приказы партийных работников и не попасть в концлагеря, крестьяне вырубали на топливо лесопосадки и фруктовые сады, переплавляли свои кастрюли и сковородки, но полученная сталь не годилась никуда. В деревнях начался голод, резко выросла смертность [6, т. I, с. 193, 268].

В 1961–1966 гг. Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Дэн Сяопин и другие умеренные представители партийного и государственного руководства «разгребали завалы», оставшиеся после «великого скачка», регулировали отраслевые балансы между промышленностью и сельским хозяйством, и  восстанавливали управляемость экономики. Мао Цзэдун затаился и готовил разгром своих соратников, которые исправляли его ошибки и налаживали нормальную жизнь в стране. Понимая высокий риск и цену ошибки, он решил действовать чужими руками. 14 мая министр общественной безопасности Кан Шэн отправил свою жену Цао Иоу для встречи с ее бывшей сокурсницей, секретарем парткома философского факультета Не Юаньцзы. 25 мая она вместе с шестью студентами и аспирантами вывесила первую листовку или «газету больших иероглифов» (дацзыбао) с критикой секретаря парткома университета Лу Пина. Не требовала «решительно и полностью уничтожить все контрреволюционные ревизионистские элементы» [9, с. 497–498; 6. Т. II, с. 24–25].

1 июня передовая статья центральной газеты ЦК КПК «Жэньмин жибао» «Решительно вымести всю и всякую нечисть» требовала «полной ликвидации старой идеологии, культуры, нравов и обычаев». Мао начал «культурную революцию», своим личным решением, игнорируя партийные и государственные органы. Его призыв «огонь по штабам» означал уничтожение первого поколения китайских коммунистов, профессиональных администраторов и технических специалистов. 17 августа 1966 г. «красные охранники» (хунвэйбины) 2-й средней школы Пекина вывесили свою дацзыбао «Объявляем войну старому миру». На следующий день этот почин горячей, но не очень образованной учащейся молодежи поддержал на массовом митинге министр обороны Линь Бяо. Через три дня листовка была размножена и появилась на всех главных улицах китайской столицы. 23 августа «Жэньмин жибао» вышла с редакционной статьей «Очень хорошо», дав государственную санкцию кампании за уничтожение «четырех старых» форм «феодальной культуры».

20 августа в своем дацзыбао «красные охранники» Пекинского института китайской медицины не сдерживали эмоций: «в наших сердцах клокочет вся старая и новая ненависть… Мы обязательно отомстим. Сейчас мы не мстим только потому, что еще не пришло время мщения. Когда же настанет это время, мы сдерем с вас шкуру, вытянем из вас жилы, сожжем ваши трупы и развеем прах по ветру»

После этого по всему Китаю прокатилась волна яростных погромов. Хунвейбины врывались в дома преподавателей, писателей и художников, уничтожали алтари, статуэтки и росписи в даосских и буддистских храмах, памятники на старых кладбищах Выходцы из бедных деревень и с городских окраин уничтожали все незнакомые и ненавистные предметы роскоши, которые ассоциировались с миром феодальной реакции и капиталистической эксплуатации. Конфискации подлежали все предметы антиквариата, каллиграфические свитки, ювелирные изделия, музыкальные инструменты, фарфор, старые фотографии.

В Пекине, Шанхае, Нанкине, Ухани и других крупных городах шло повсеместное переименование улиц и площадей. В столице торговый пассаж «Восточное спокойствие» («Дунань шичан») получил название «Ветер с Востока» («Дунфэн шичан»), а улица, ведущая к посольству СССР, стала называться Антиревизионистской. В Тяньцзине были переименованы все 40 тысяч универсальных и обычных магазинов. Хунвейбины вытаскивали на улицу и разбивали аквариумы с золотыми рыбками, отрезали у девушек косы, заменяя их короткими «революционными прическами». Разведение цветов, домашние собаки, кошки и птицы в клетках определялись, как недопустимые «феодальные извращения» [6, т. II, с. 54–57].

Хунвейбин Кан Лин так описывал сожжение исторических артефактов в начале сентября 1966 г. в Амое: «в груду было свалено множество вещей: деревянные таблички с именами предков, банкноты Гоминьдана, ярко раскрашенные костюмы национальных меньшинств, кости для игры в мацзян, колоды карт, пачки импортных сигарет. Но больше всего в ней валялось книг и резных фигурок. В городских библиотеках не осталось ни одного тома, все они, ядовитые творения человеческого разума, были здесь. Большая их часть представляла вручную переплетенные фолианты». Весь день малолетние дикари стаскивали на центральную городскую площадь произведения человеческого гения и предметы, свидетельствующие о «буржуазном разложении». Вечером они вылили на огромную пирамиду около пятидесяти литров керосина и подожгли ее. Остатки книг и скульптур тлели более трех суток. [9, с. 511–512].

Одними из самых вопиющих примеров вандализма новых «революционных варваров: стали погромы в пагоде Фосянгэ («Терем возжигания благовоний в честь Будды») и в Длинной галерее (Чанлан) в летней резиденции императоров «Ихэюань» (Парк процветания  и гармонии). Этот деревянный храм высотой в 41 метр имеет три яруса, а кровля покрыта золотистой и изумрудной черепицей. Хунвейбины разгромили все внутреннее убранство, а бронзовые статуи Будды сдали на переплавку. Длинная галерея была реконструирована после пожара в конце XIX века. 273 секций протяженностью 728 метров были расписаны в традиционном стиле «гохуа» с множеством сюжетов на темы «цветы и птицы», «горы и воды», «рыбы и водоросли». Всего в галерее было около 14 тысяч рисунков, в т. ч. иллюстрации к классической литературе и событиям китайской истории. «Красные охранники» замазали эти шедевры старинной живописи краской.    

Погромы хунвейбинов обычно сопровождались грабежами и избиениями  «реакционеров». В одной коммерческой столице Китая, Шанхае обыски дали 32 тонны золота, 150 тонн жемчуга и нефрита, 450 тонн других ювелирных изделий. Эти ценности были складированы в парткомах, а затем исчезли в «закромах родины». Особую ненависть Мао питал к книгам и к их создателям. Еще в молодости он говорил, что вся литература, написанная после династий Тан и Сун, должна быть уничтожена. Хунвейбины сжигали книги и рукописные свитки или отправляли их на переработку на бумажные фабрики. Начиная «культурную революцию», Мао стремился стерилизовать национальное сознание, превратить его в чистый лист бумаги, на котором ни одна мысль не будет соперничать с его идеями

23 августа хунвейбины вытащили из дома известного писателя, маньчжура Лао Шэ и вместе с другими тридцатью известными представителями творческой интеллигенции во дворе конфуцианского храма подвергли их  изощренным издевательствам. Они избили заслуженных стариков (Лао Шэ было 67 лет, остальным примерно столько же), затем обрили половины голов по шутовскому фасону «ян–инь» и облили черной тушью лица в синяках и ссадинах. Для любого китайца страшны не столько физические страдания, сколько позор или «потеря лица». Лао Шэ категорически отказался от обвинений в предательстве родины, и не стал надевать на грудь табличку с надписью «проводящий контрреволюционную деятельность черный бандит».

Разъяренные хунвейбины повалили старого писателя на землю, долго били его железными прутьями и ногами, хлестали кожаными военными ремнями. Не выдержав мучений, Лао Шэ «признал свои преступления» и дрожащей рукой написал на листке бумаги «я бил хунвэйбинов». Это была последняя строка знаменитого прозаика. Дома его одежду, заскорузлую от засохшей крови, пришлось разрезать ножницами. Через сутки Лао Шэ покончил с собой, бросившись в пруд рядом с императорским Запретным городом (Чжуннанхаем) [6, т. II, с. 58–59].

В апогее террора хунвейбинов 23 августа – 30 сентября 1966 г. только в Пекине самыми зверскими способами, с истязаниями и пытками, было убито 1 722 человека, а 85 198 были высланы из столицы в деревни или посажены в концлагеря («школы 7 мая»). «Культурная революция» не ограничилась расправами с партийными ветеранами и с творческой интеллигенцией. В сельской местности в начавшейся смуте крестьяне сводили счеты со своими врагами. В 48 коммунах уезда Дасин под Пекином погибли 325 человек, самом старшему из которых было 80 лет, а самом младшему 38 дней от роду. 22 семьи были вырезаны полностью. Расправившись со своими явными и мнимыми оппонентами, 27 ноября 1967 года Мао приказал подготовить «Уведомление ЦК КПК относительно опроса мнений о созыве IX съезда», т.е. о восстановлении деятельности парткомов. Анархия хунвейбинов была постепенно прекращена, а их отряды распущены.

Заключение.

«Великая пролетарская культурная революция» дорого обошлась Китаю. Помимо огромных материальных разрушений и гибели миллионов людей, единоличная власть Мао Цзэдуна была законсервирована до его смерти, а необходимые реформы отложены. Если в 1977–1978 гг. Дэн Сяопин и его единомышленники все же начали переход к рыночной экономике и внешней открытости, то ущерб традиционному культурному наследию оказался невосполнимым. Китайским коммунистам предстоял длительный путь примирения с конфуцианством, буддизмом и даосизмом.