“Война всех против всех” Томаса Гоббса

В статье рассматривается предложенная Т. Гоббсом социальная дихотомия “естественного общества” vs “социума общественного договора”. Мыслитель отмечал, что человечеству до создания государства была свойственна “война всех против всех” как основной социальный закон. С созданием государства появляется особая правовая система и система власти, ставшие плодом общественного договора.

“Левиафан” – это многозначный образ, который имеет библейские корни. Так в священной истории называют сатану, дьявольские силы, вообще разрушительную стихию. Этот же образ вводит в мировую философию английский мыслитель XVII века Томас Гоббс, так назвав свою ключевой труд, посвященный философии власти и в какой-то мере исторической социологии. Подзаголовком этого сочинения стала следующая формула: “Материя, форма и власть государства церковного и гражданского”. Считается, что это один из первых в новой европейской истории базовых трудов о государстве и праве, который во многом лег в основу современных представлений об этих понятиях. Издан гоббсовский “Левиафан” в 1651 году, книгу ждала непростая судьба: труд был долго под запретом, причем не только в Англии.

Так что же под левиафаном понимает Гоббс? Дадим ему слово: “Искусством создан тот великий Левиафан, который называется Республикой или Государством (Commonwelh, or State), по-латыни – Civitas, и который является лишь искусственным человеком, хотя и более крупным по размерам и более сильным, чем естественный человек, для охраны и защиты которого он был создан” (1, С. 8). Таким образом, общежитие´ людей внутри государства, принципы и сложности этого общежития´ – вот основная тема сочинения Гоббса.

Вообще мыслители много веков и даже тысячелетий пытались вывести императивы должного поведения из философских произведений. И действительно: одним из важнейших и самых общих вопросов философии является антропологический вопрос. Проще говоря, вопрос о том, кто такой (что такое) человек? Соответственно, философия как наука о наиболее общих закономерностях мира должна была ответить на этот и многие связанные с ним вопросы, формирующие наше понимание этики. Так вот Гоббс вовсе не уходит от антропологической темы, но пытается осознать ее не через призму философии, а через посредничество истории.

Конечно, здесь есть немалая доля и справедливости, и новизны. Принцип историзма очень многое объясняет в политике, экономике, военном деле и т.д. Совершенно очевидно, что применим он и при рассмотрении возникновения и развития человеческих сообществ. Остается только вопрос: как применить этот принцип? Если свести всю социальную философию Гоббса к простой дихотомии, то мы получим противопоставление двух базовых общественных объединений: первичного, управляемого естественно-природными законами и современного, основанного на общественном договоре.

Впоследствии Гоббса не раз критиковали за излишнюю схематичность этой стадиальной дихотомии; говорилось о том, что история человеческих сообществ куда богаче и разветвлённее этой простой схемы. Впрочем, историзм Гоббса остается фактом политической философии, и изначально заявленный здесь историзм всё-таки в большей степени умозрителен; он скорее не опирается на реальные факты письменных памятников, артефакты археологии и т.п., он – мыслительная конструкция, которая вошла в историю науки в виде формулы “война всех против всех”: “Пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех”, – подчеркивает Гоббс (1, С. 87).

Дихотомия “дикость” vs “общественный договор” в этой связи не совсем историческая дихотомия. И поныне некоторые сообщества живут на уровне каменного века, не имея строгой социальной структуры, не имея того самого “общественного договора”. Поэтому Гоббс скорее рассуждает не о стадиальном развитии общества, а о двух состояниях его.

Причем в момент революций и смут (их называет мыслитель “хаосом разобщенной толпы”) гоббсовская формула “войны всех против всех” в какой-то степени также оказывается реализованной внутри государственных образований. Кстати, важен и прогностический заряд труда Гоббса, потому что он постарался “поставить на научные рельсы” теорию государства, а конкретно: его зарождения, “болезни” и “смерти”: “Гоббс указывает, что имеющийся исторический опыт погружения благоденствующих государств в гражданскую войну и последующего их крушения позволяет аналитически реконструировать протекание аналогичных процессов и в других государствах в рамках общей типологии гражданских конфликтов” (4).

В труде “Левиафан” Т. Гоббс ставит перед собой три основные задачи. Первая: изучить тот материал, из которого состоит этот социальный организм, а также его атомарную единицу – человека. Второе: рассмотреть общественный договор, который привел к созданию государства, на каком праве он держится и кто им управляет, поддерживая авторитет властей (суверена). Третье: изучить сущность христианского государства, противопоставив его “царству тьмы”.

Ключевой для всего гоббсовского труда “тройственной метафорой” стало отождествление государства с человеческим телом, а того, в свою очередь, с совершенным механизмом, подобным автоматам, созданным человеком. Мыслитель пишет: “В этом Левиафане верховная власть, дающая жизнь и движение всему телу, есть искусственная душа; должностные лица и другие представители судебной и исполнительной власти — искусственные суставы; награда и наказание (при помощи которых каждый сустав прикрепляются к седалищу верховной власти и побуждаются исполнить свои обязанности) представляют собой нервы, выполняющие такие же функции в естественном теле; благосостояние и богатство всех частных членов представляют собой его силу; salus populi, безопасность народа, – его занятие; советники, внушающие ему все, что необходимо знать, представляют собой память; справедливость и законы суть искусственный разум (reason) и воля; гражданский мир – здоровье; смута – болезнь, и гражданская война – смерть”. (1, С. 8).

Пока этот социальный организм не создан, человечество находится на первой ступени своего развития, которая характеризуется известной формулой, придуманной еще древнеримским литератором Плавтом: «Человек человеку – волк». Это важнейшее понятие социальной философии Томаса Гоббса, описывающее естественное состояние общества до заключения “общественного договора” и образования государства. По Гоббсу, человек эгоистичен, он наделён сильными страстями. Если общественный договор их не ограничивает, то это ведет к постоянным конфликтам, к невозможности обеспечить общественное благо.

Мыслитель выделяет три базовые причины, которые приводят к “войне всех против всех”: соперничество (жадность), взаимное недоверие, тщеславие. То есть он, по сути, всё человеческое естество сводит к трем страстям. Вот как он это объясняет: “Первая причина заставляет людей нападать друг на друга в целях наживы, вторая – в целях собственной безопасности, а третья – из соображений чести. Люди, движимые первой причиной, употребляют насилие, чтобы сделаться хозяевами других людей, их жен, детей и скота; люди, движимые второй причиной, употребляют насилие в целях самозащиты; третья же категория людей прибегает к насилию из-за пустяков вроде слова, улыбки, из-за несогласия во мнении и других проявлений неуважения, непосредственно ли по их адресу или по адресу их родни, друзей, их народа, сословия или имени” (1, С. 86-87).

Человеческая природа – страстна. Недаром Гоббс так много размышлений посвящает христианству, искупительной роли Христа и т.д. Дело в том, что христианство – наверное, единственная религия, которая так остро ставит вопрос изначальной греховности человека, полученной по наследству от Адама и Евы вследствие добровольного отпадения от Бога (первородный грех). Святые отцы говорят, что как бы человек ни старался – он не может победить в себе “зверя” окончательно, можно лишь двигаться к освобождению от греха, но не освободиться от него. Помощь в этом человеку оказывает его внутренний нравственный закон – совесть, который как бы уравновешивает внутри человека хаотическое начало. То есть моральный аспект также остается в фокусе Гоббса. Ю.Н. Давыдов отмечает: “Таким образом, “естественные законы”, открываемые “правым разумом” и предписываемые каждому отдельному человеку в качестве онтологически обоснованных норм его поведения – законов, “обязывающих совесть”, – предстают как законы морали и нравственности, имеющие императивный характер” (3).

Соответственно, следствием изначально нарушенной человеческой природы является ее страстность, и именно она, по Гоббсу, серьезно вредит общественному организму. Единственный способ связать путами этого “монстра” – это заключить общественный договор, разработать систему права: “При установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося необходимым следствием естественных страстей людей”, “соглашения без меча лишь слова, которые не в силах гарантировать человеку безопасность”, – заключает Гоббс (1, С. 116).

Суть гоббсовского общественного договора, таким образом, заключается в том, что индивид отчуждает часть своих естественных прав в пользу власть имущего или власть имущих ради того, чтобы они координировали деятельность всего общественного организма с целью достижения общественного блага. Гоббс пишет: “Я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством” (1, С. 119).

Далее Гоббс вводит понятие суверена, который наделен верховной властью, данной ему от общества. Соответственно, членов этого общества он называет подданными. Для достижения верховной власти есть два средства: принуждение и общественный договор, принятый добровольно. Государство, таким образом, заключает в себе две эти формы социального взаимодействия. Поэтому Гоббс определяет государство следующим образом: “Государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты” (1, С. 119).

Гоббс также много рассуждает о правах суверена, перечисляет их больше десятка, они касаются как внутренней, так и внешней политики государства. Но важно здесь то, что и сам суверен имеет ограничение, а именно – связывающий его закон, который, впрочем, принимается самим сувереном. Таким образом, гоббсовский суверен – субъект сразу трех ветвей власти: исполнительной, законодательной и судебной.

Гоббс также говорит о социальном зле – меньшем и большем. Он утверждает, что даже власть отнюдь не идеального монарха или несовершенной демократической структуры есть меньшее зло в сравнении с гражданской войной, хаосом, распадом общества. Однако люди, недовольные, допустим, своим правителем, видят только свои сегодняшние невзгоды, не понимая, что альтернативой этому малому злу будет зло большое. Что, добавим, на себе испытали многие народы в период смут и революций, так что гоббсовские интуиции в исторической перспективе вполне работают.

Как тут не вспомнить приписываемую китайцам мудрость: несчастен тот, кто живет в эпоху перемен. Получается, что потенция на возврат к “военному состоянию” всегда существует. Как отмечает А.Ф. Филиппов, гоббсовское понятие войны имеет двойственный смысл: “С одной стороны, это гипотетическая непреодолимая борьба всех против всех, идеальный тип эгоистического противостояния, справиться с которым может только государство. С другой стороны, это подспудно продолжающееся во самом государстве противостояние тех, кто и после общественного договора сохраняет свою подвижную, изменчивую природу, справиться с которой не могут ни благоразумие, ни государственная власть” (2).

Подведем итоги. Гоббс философски обосновал современный тип правового государства, хотя, конечно, с неизбежными издержками, на которые не раз указывали мыслители, шедшие после Гоббса. Тем не менее его рассуждения о сути государства и его принципах, об источнике и осуществлении власти и по сей день кажутся актуальными. Поэтому концепция государства как особого общественного договора и сегодня лежит в основе философского и правового осмысления этого феномена. В качестве своеобразного завещания Гоббса можно привести следующие слова: ” Состояние человека в этой жизни никогда не будет свободно от невзгод, но наибольшие невзгоды, которые имеют место в каком-либо государстве, всегда проистекают из-за неповиновения подданных и из-за нарушения договоров, от которых государства берут свое начало” (1, С. 144).