Христиане и Закон иудеев

Несмотря на многочисленные исследования, тема происхождения христианства является до сих пор актуальной. Дискуссионным остается вопрос соотношения иудаизма и христианства: появилось ли христианство из иудаизма, возникнув как одно из его направлений; или и иудаизм, и христианство формировались параллельно, обладая некоторой общей основой [2]. Так или иначе, родство этих двух религий неоспоримо. Очевидным оно было и для Отцов Церкви, которые в своих трудах также уделяли внимание взаимоотношениям иудаизма и христианства.

 В первые века новой эры, когда христианство находилось в процессе формирования собственной идентичности, когда границы христианского общества были не столь прочными как этого хотелось церковнослужителям того времени, а иудаизм и христианство зачастую «излишне» сближались, важным вопросом, который приходилось разрешать христианским теологам, был вопрос отношения к иудейскому Закону, правилам и традициям, а также их роли в до-христианском и христианском обществе.

 Одним из интереснейших эпизодов в истории разрешения этого вопроса является переписка Аврелия Августина (354-430) и Иеронима Стридонского (ок. 347-420) в период между 395 и 419 (420) годами [1, c. 105], анализу которой и посвящена данная работа.

 Августин и Иероним никогда не встречались, но сохранилась, хоть и не в полной мере, их переписка (18 писем), в которой они затрагивали вопросы перевода Ветхого Завета, происхождения души и толкования некоторых мест из Писания. Их мнения зачастую не совпадали, что приводило к спорам. Одним из подобных спорных мест было отношение христиан, особенно христиан первого поколения, к иудейскому закону, каким оно должно быть. Письма, которыми они обменивались, помогают восстановить позицию каждого.

  Основой для обмена мнениями по этому вопросу было послание апостола Павла к Галатам, а именно эпизод спора Павла и Петра, когда Павел обвинял Петра, что тот заставлял христиан из язычников жить по-иудейски; Павел настаивал, что этого делать не нужно, так как «человек оправдывается не делами Закона, а только верою в Иисуса Христа» (Гал 2:16). Работая над своими собственными комментариями к посланию Павла в 394-395 годах [3, p. 186], Августин написал Иерониму с просьбой перевода некоторых необходимых греческих трудов, а также прокомментировал интерпретацию Иеронимом самого этого послания.

 Иероним в своей интерпретации придерживался традиционной на тот момент точки зрения, высказанной еще Оригеном (75, 4)1 в начале III века, что случай упомянутого спора Павла и Петра был притворством, разыгранным в назидание для их аудитории (75, 11); то есть это было сделано для того, чтобы Павел высказался на эту тему и предостерег христиан из язычников от соблюдения иудейских обрядов. Иероним ссылается на авторитет греческих авторов и традицию толкования, а на Аргументы Августина отвечает, что «предпочитает заблуждаться» вместе с ними (75, 6), так как у Августина нет такой поддержки в лице толкователей-предшественников.

Августин же отвергал подобную интерпретацию, настаивая на том, что это было не притворство, такой обман бы подорвал авторитет Священного Писания, что в свою очередь предоставило бы аргумент для обвинения оппонентами (например, манихеями) в искажении священных текстов. Если раньше манихеи утверждали, что писание частично было фальсифицировано, то согласно интерпретации Иеронима они могли утверждать, что сами апостолы могли написать неправду (82, 6). Таким образом, этот спор затрагивал не только роль Закона в христианстве, но саму правдивость Священного Писания.

Иероним в ответ приводит примеры из Деяний Апостолов (Деян 16:3; 18:18; 21:26) и посланий Павла, которые демонстрировали, что Павел и Петр понимали, что соблюдение Закона не обязательно, но из-за страха перед иудеями они притворялись, что соблюдают закон (75, 10), и случай, о котором идет речь – не исключение. По мнению Иеронима, если апостолы действительно исполняли иудейские обряды, то это скорее похоже на ересь, так как они «исповедовали новое учение, не отказываясь от старого» (75, 13) (как некоторые иудео-христианские «еретические» направления), поэтому этого не могло быть, а если Августин утверждает обратное, что можно исповедовать оба учения одновременно, то уже суждения самого Августина являются еретическими (75, 17).

Но Августин продолжает настаивать на том, что Петр и Павел действительно исполняли иудейские обряды. Но «не для того, чтобы заставить людей поверить, что эти таинства даруют христианское спасение, но для того, чтобы никто бы не подумал, что он осуждает, подобно идолопоклонству язычников, те обряды, которые Бог заповедал в прежние времена, как и подобало, чтобы предвещать грядущие события» (82, 8).

 Для спасения христиан не требуется соблюдение иудейских обрядов, но также это не значит, что их «следовало исключать из обычаев евреев, как если бы они подлежали презрению и осуждению… было достаточно того, что этого соблюдения не будут избегать как отвратительного и подобного идолопоклонству, но что оно не будет развиваться дальше. В противном случае это могло бы показаться необходимым, как будто спасение исходит от этого или не может существовать без соблюдения иудейских обычаев» (82, 15).

Несмотря на то, что эти обряды уже не имели прежнего значения, «подобно мертвым телам родителей, их нужно было нести так, как будто они были похоронены, не притворно, а с уважением, но не следует немедленно отказываться от них или бросать на растерзание их врагам» (82, 17). Таким образом, Августин утверждал, что послание к Галатам сообщает реальный спор Петра и Павла, потому что если это было притворством, то это уже является какой-то новой ересью, «которая еще более разрушительна, поскольку она возникает не из-за ошибки, а из-за желания обмануть» (82,16). Далее он приводит примеры того, что Иисус также следовал иудейским традициям, Иисус, как и апостолы, прожил свою жизнь как благочестивый и соблюдающий Закон иудей (82,19). По мнению Августина, Петр действительно заблуждался, так как «заставлял язычников жить как евреи», но делал это только потому, что считал это необходимым для спасения, на эту ошибку и указывал Павел (40, 5).

 Августин поясняет, что христианам из язычников не было необходимости соблюдать иудейские обряды. Ибо спасение, о котором свидетельствовали эти таинства, пришло через Господа Иисуса. И по этой причине Павел рассудил, что они ни в коем случае не должны быть навязаны язычникам, потому что своим тяжелым и ненужным бременем они будут удерживать их от веры, поскольку они к ним не привыкли (40, 4).

 Августин, в целом, относительно позитивно относился к иудейской истории, в отличии от традиционной точки зрения, которая осуждала иудейские «плотские» обычаи [5, p. 346], Августин утверждал, что они такими и должны были быть. Иисус и его ученики соблюдали заповеди благочестиво и искренне, в соответствии с традициями своих отцов. Закон должен был исполняться «плотски», потому что искупление – это не просто искупление души, но искупление всего человека, тела и души вместе взятых [3, p. 317-318].

 Если бы они этого не делали, они бы скомпрометировали свою миссию перед язычниками, запутав их в глубоком различии между Законом (который, хотя и был дан Богом, им не нужно было соблюдать) и их ложными богами (которым они ни при каких обстоятельствах не должны поклоняться). И даже язычники этого первого христианского поколения подвергались влиянию, перенимали некоторые обычаи иудеев. Таким образом, согласно Августину, христианская идентичность исторически и текстуально связана с еврейской идентичностью [3, p. 317-318].

 В своем стремлении понимать Писание не только духовно, но и буквально (ad litteram) [4] Августин настаивал на том, что случилось именно то, что написано в Послании, и оно не может содержать обмана даже «во благо». Иероним же отстаивал свою позицию, хотя в первом письме уклончиво отмечал, что он всего лишь повторяет за общепризнанными авторитетами. Также источником для раздражения Иеронима было то, что письма Августина доходили до него не сразу, одно из них стало достоянием общественности и попало к Иерониму только через несколько лет [5, p. 341], что в некотором роде обязывало его защищать свою позицию в этом споре [6, p. 265]. Некоторые ученые полагают, что Иероним также испытывал некоторое личное предубеждение по отношению к Августину из-за неприязни к его наставнику Амвросию Медиоланскому [7].

 Так или иначе, данный спор позволяет нам узнать, как рассуждали два Отца Церкви на тему роли Закона в христианской истории. Если Иероним придерживался традиционной точки зрения, то позиция Августина отличалась оригинальностью. Хотя они оба считали, что христиане не должны придерживаться иудейских традиций, Августин в отличие от большинства своих предшественников и современников говорил, что иудейский Закон был необходим и служил во благо, и первым христианам из иудеев не только не следовало отказываться от него, но необходимо было относиться («похоронить») с почтением, при этом не распространяя на язычников, так как на самом деле для спасения в Законе уже не было необходимости.