Будущее человечества с позиции постгуманизма

1. Утопические представления о «новом человеке»

Много столетий не утихают споры о дальнейшем развитии человечества и человека как социального и биологоческого существа. Некоторое время властвовали идеи прогресса, который приведет цивилизацию к невиданному благоденствию, а также сформирует т.н. «гармонично развитую личность».

Эта личность будет нравственна, культурна, духовна. Многие мыслители прошлого задумывались об этом идеальном обществе, стремились создать его модель, первая из которых, вероятно, разработана Платоном в его диалоге «Государство», написанном за три с половиной века до н.э. В этом труде автор много рассуждает об идеальном государстве и в частности, о качествах «подлинного правителя»: «Если бы государство состояло из одних только хороших людей, все бы, пожалуй, оспаривали друг у друга возможность устраниться от правления, как теперь оспаривают власть. Отсюда стало бы ясно, что по существу подлинный правитель имеет в виду не то, что пригодно ему, а то, что пригодно подвластному…» (1) Платон говорит также о способах привлечения честных и благочестивых людей к управлению, а также о наиболее успешных государственных образованиях, рассуждая в том числе и об идеальном государстве. Оно строится на балансе интересов трех основных групп: правителей-философов, воинов и производителей материальных благ.

Идея гармоничного государства, идеальных общественных отношений и, соответственно, идеального человека снова стала актуальной в Средневековье, когда было создано несколько значительных сочинений-утопий. Наиболее известные из них: «Утопия» (1516) Томаса Мора (описываемый здесь остров стал нарицательным), «Город солнца» (ок. 1602) Томмазо Компанеллы, «Новая Атлантида» (1627) Френсиса Бэкона. Эта тема была популярна также у авторов эпохи Просвещения.

Мыслители сходились во мнении, что достичь утопического идеала невозможно, если мы изменим только общественные отношения – пусть даже бы и был построен новый тип государства, в котором реализованы самые перспективные достижения человеческого опыта, но без человека нового типа цивилизационный прорыв невозможен. Как отмечает В. Чаликова: «По логике вещей, идеальное, т. е. удовлетворенное и бесконфликтное общество не нуждается в политике, поскольку цель политики – распределение дефицитных благ и регуляция конфликтов. Утопия, в которой идеальна только организация, а люди и природа несовершенны, нуждается и в распределении, и в контроле» (2).

Мыслители XVI-XIX веков, видя, как изменяются технологии, как растет человеческое знание и благосостояние, также рассуждали о наступлении Золотого века. Они полагали, что человечество движется по пути прогресса, то есть по восходящей. Квинтэссенцией таких воззрений стали слова великого русского ученого Дмитрия Лихачева: «Перед культурой будут стоять особенно большие задачи в будущем. Когда техника удовлетворит материальные потребности человечества, потребности в комфорте и прочем, наступит век создания культурных ценностей» (3). Увы, особенно в нынешней ситуации они звучат, как недостижимая цель, как нереальный и утопический посыл. Реальность показывает, что переменить нравы человечества прогресс не способен. Это, например, с сарказмом констатировал Воланд – герой булгаковского романа «Мастер и Маргарита»: «Обыкновенные люди… в общем, напоминают прежних… квартирный вопрос только испортил их…» (4).

Уже в середине ХIХ века философы-скептики, подобные Ницше, видя несостоятельность гуманистических надежд, начали размышлять о новом типе хомо сапиенс – т.н. сверхчеловеке, сильном, властном, лишенном таких «недостатков», как сочувствие, милосердие, способность прощать… Для которых цель оправдывает средства. Впрочем, Ницше не был здесь «застрельщиком»: такого демонического сверхчеловека вывел в своем романе Федор Достоевский, причем говорит о нем Ивану Карамазову не кто иной, как бес: «…а надо всего только разрушить в человечестве идею о Боге, вот с чего надо приняться за дело! С этого, с этого надобно начинать, – о слепцы, ничего не понимающие! Раз человечество отречется поголовно от Бога, то само собою, без антропофагии, падет все прежнее мировоззрение и, главное, вся прежняя нравственность, и наступит все новое. Люди совокупятся, чтобы взять от жизни все, что она может дать, но непременно для счастия и радости в одном только здешнем мире. Человек возвеличится духом божеской, титанической гордости и явится человеко-бог. Ежечасно побеждая уже без границ природу, волею своею и наукой, человек тем самым ежечасно будет ощущать наслаждение столь высокое, что оно заменит ему все прежние упования наслаждений небесных. Всякий узнает, что он смертен весь, без воскресения, и примет смерть гордо и спокойно, как бог» (5).

2. Морально-нравственное развитие и технический прогресс

Таким образом, XIX век стал временем крушения давней идеи о Золотом веке и о новом гуманном и высоконравственном человеке. Мыслители приходят к выводу, что в человеческом обществе – если взять его духовную ипостась – наблюдается скорее регресс, чем прогресс. Парадоксально, но это сопровождается небывалом расцветом технологий. Интересно, что это в точности соотносится с евангельским учением об эволюции человечества.

Итак, сменявшие на протяжении веков общественные формации слабо повлияли на «качество» человека как социального и биологического существа. Более того, именно «просвещенный» ХХ век дал миру самые кровавые войны и самые жестокие геополитические противостояния, жертвами которых стали сотни миллионов людей. Соответственно, мыслители прошлого века со всей беспощадностью констатировали, что стремительный технологический прогресс, увеличение качества жизни отнюдь не «выковали» человека нового типа – более гуманного и справедливого. Доминирующий тип европейской цивилизации показал свою историческую беспомощность. Это было настолько очевидно, что труд «Закат Европы» (1918) Освальда Шпенглера, где он констатирует начавшийся упадок западной цивилизации, стал на долгие годы интеллектуальным бестселлером.

XXI век во многом продолжил указные выше тенденции, более того, обострил некоторые противоречия, ранее казавшиеся несущественными (например, очень острой стала экологическая проблема). В наше время технологии совершенствуются столь стремительно, а достижения науки становятся столь прорывными, что философы, антропологи, социологи и другие ученые начинают задумываться о формировании новой человеческой формации, но уже не движущейся к «старому доброму» Золотому веку, а идущему по иному пути. Причем речь идет о вмешательстве высоких технологий в том числе и в биологическую ипостась человека, а не только в формирование сознания.

«Изменения и человеческого общества и природы происходят на всех уровнях, и этот процесс имеет тенденцию к постоянному ускорению. Большую роль в этом играют информационные технологии», – отмечает А.И. Креминский (6). По сути, на наших глазах идет создание новой антропологии, причем, как справедливо отметил исследователь, это процесс экспоненциальный. Соответственно, человечество на этом пути неизбежно столкнется с новыми вызовами, которые ранее были ему неизвестны. Собственно, уже столкнулось – достаточно вспомнить эпидемию ковида-2019, вызвавшую коллапс в мировой экономике. Эксперты, занимающиеся сегодня биотехнологиями, отмечают, что производство новых вирусов стало как никогда простым. В мире появляется всё больше лабораторий, которые способны синтезировать смертоносные штаммы, и нет никаких гарантий, что эти технологии не окажутся в руках террористов. Массовое убийство стало как никогда простым.

Контуры человека нового типа уже проявляются в контексте современных экономики, политики, культурных укладов, искусства и т.д. Идет глобализация, которая приводит к стиранию национальных границ, этнических, культурных, религиозных и даже половых различий. Также идет дробление государств на мелкие и несамостоятельные квазигосударственные образования, полностью зависимые от сюзерена. По сути, это новая стратегия колониализма. Если перефразировать известное изречение, то ее можно обозначить словами: «перемешивай и властвуй». Нет смысла силой заставлять общественные группы подчиняться неким правилам, некоей власти. Гораздо проще убедить их в том, что они сами хотят этой власти и этих правил. Пока еще в мире сильны специфические традиционные культуры, которые стоят на двух столпах: национальной идентичности и общественном религиозном мировоззрении. Такие цивилизационные образования в какой-то мере оказывают сопротивление глобализму и космополитизму, однако позиции традиционных ценностных систем становятся всё слабее. В этой связи важным фактором формирования человека нового типа становится философия постгуманизма, которая вполне может обслуживать нужды глобализма.

3. Постгуманизм

Какую картину развития человека предлагает постгуманизм (термин впервые, видимо, был предложен американским исследователем Ихабом Хассаном). Уже сама приставка «пост» говорит нам об отмене традиционных представлений о гуманизме, сформированных человечеством в течение веков. В основе этого нового философского направления – в первую очередь не духовное развитие человечества, а обретение им невиданных благ, и не только материальных. Постгуманизм постулирует необходимость преодоления нынешней («ветхой») человеческой природы для того, чтобы создать существо нового типа, в том числе – и биологически. «Основным полем анализа для этого направления является человек как несовершенный вид, который подлежит физическому и духовному преобразованию с помощью различных технологий и практик. Например, можно встретить утверждения о несовершенстве человеческой «биологии», которая препятствует преодолению телесного как такового, которая не позволяет свершить полноценный трансцензус в постгуманистическом смысле» (8).

Важная мысль для мировоззрения постгуманизма звучит так: эволюция человека не завершена. А раз человек еще физически и интеллектуально несовершенен, в будущем должно явиться новое существо – т.н. «постчеловек». Он будет наделен множеством недостижимых пока качеств – вплоть до бессмертия. Причем этот новый индивид будет встроен не только в природу, но и в техносферу. Отсюда – множественные размышления философов-постугманистов о слиянии человеческого тела с умной машиной, соединение человеческого и искусственного интеллекта, преобразовании самой биологии человека (опять же – за счет встраивания в нее электроники). Такими образом, в будущем планируется создать некий гибрид человека и робота, который встанет на новую ступень эволюции. Разумеется, и обладать такой «киборг» будет совсем иными возможностями и благами – по сравнению с тем человеком, который существует сегодня. Постгуманизм погружает гомо сапиенса в техносферу – как естественную среду обитания.

Важно еще и то, что постчеловек порождает новую этику и новое право. Уже сегодня этическо-правовые основы западного мира серьезно трансформированы. То, что еще столетие назад считалось девиацией, сегодня объявлено нормой. И дело здесь не только в пресловутом продвижении ЛГБТ*, но и даже в новом отношении к человеческой смерти. Не есть ли это движением к тому же человеку нового типа?

Правда, сегодня постгуманизм не существует как некое целостное философское учение и общественное движение: он пока расколот на множество «деноминаций» с разными мировоззренческими установками. Так что эта концепция пока еще находится в стадии становления. Но главное – что она пытается формулировать новое представление о человеке, с учетом стремительно развивающихся технологий. Вероятно, именно они впоследствии и кристаллизуют в единую теорию тот опыт, который накоплен сегодня мыслителями постгуманизма.

*Признаны в России экстремистскими