Иудеи и христиане поздней Античности: пересечение несуществующих границ?

Общепринятая версия иудео-христианского взаимодействия выглядит следующим образом: христианство возникло на почве иудаизма, прошло путь от преследований и гонений до статуса государственной религии, иудаизм же, в свою очередь, остался единственной разрешенной религией в империи, помимо христианства, и всячески ограничивался христианским законодательством. Иудеи и христиане были отделены друг от друга на религиозном, социальном, государственном уровнях.

Современные ученые1 переосмысливают практически все эти положения, сомневаются в правильности применения таких понятий, как христианство и иудаизм, в контексте первых столетий нашей эры; говорят о том, что эти понятия сформировались позднее в процессе самоидентификации христианства, которое создавало собственную идентичность через создание и отрицания своей «противоположности», то есть иудаизма; раскрывают долгую историю позитивного иудео-христианского взаимодействия, чье сближение было поводом для беспокойства многих христианских священнослужителей и причиной создания некоторых антииудейских трудов.

 В данной работе мы сосредоточимся на таких случаях взаимодействия иудеев и христиан поздней Античности, которые размывали тщательно устанавливаемые христианскими властями границы между иудаизмом и христианством, что для простых людей было повседневным явлением, чем-то, что они считали естественным, а для церкви казалось угрозой формирующейся ортодоксии.

 Взаимодействие иудеев и христиан носило разный характер в зависимости от региона: большая часть иудейского населения проживала на Востоке Империи, что приводило к более тесным контактам с христианами. В результате этого тесного взаимодействия христиане нередко подвергались «иудаизации», хотя относительно этого термина (и разных синкретических направлений) ведутся дискуссии2, в целом, имеется в виду, что некоторые иудеи и христиане разделяли общие практики, что иногда происходило не только на Востоке, но и на Западе, где иудейская диаспора также имела долгую историю и иногда излишне (по мнению церкви) сближалась с христианами. Случаи подобного сближения вызывали недовольство властей, как светских, так и церковных, что отразилось в источниках. Проповеди епископов, письма, церковные каноны и постановления светских властей сообщают нам о борьбе, которую они вели против пересечения усердно создаваемой границей между иудеями и христианами.

 Пожалуй, самыми известными являются проповеди Иоанна Златоуста (347-407), в которых он обличает «иудействующих» христиан, призывая их не разделять иудейские практики. Будучи священником в Антиохии (386-398) (где проживало множество иудеев), в 386-387 годах Иоанн Златоуст посвятил восемь проповедей излишнему сближению иудеев и христиан.

 Проповеди на данную тематику обычно произносились в преддверии каких-либо иудейских праздников, чтобы остановить христиан от участия в них. Например, Златоуст предостерегает прихожан от соблюдения иудейского поста (I)3 (называет его «иудейским пьянством» (VIII, 1)), отмечает, что христианский и иудейский пост – это совершенно разные вещи, главное отличие в мотивации и контексте этого события (III).

 Иоанн Златоуст обращается к прихожанам: «У жалких и несчастных иудеев наступает непрерывный ряд праздников: трубы, кущи, посты; а многие из тех, которые считаются нашими и говорят о себе, будто веруют по-нашему, одни ходят смотреть на эти праздники, а другие даже участвуют в праздниках и постах» (I, 1).

 Зная, что многие считают иудейские обряды священными (I, 3), Златоуст отвечает на это: «некоторые считают синагогу местом досточтимым; необходимо сказать несколько и против них. Почему вы уважаете это место, тогда как его надлежит презирать, гнушаться и убегать? В нем, скажете, лежит Закон и пророческие книги. Что же из этого? Ужели, где будут эти книги, то место и будет свято? Вовсе нет. А я потому-то особенно и ненавижу синагогу и гнушаюсь ею, что, имея пророков, (иудеи) не веруют пророкам, читая Писание, не принимают свидетельств его; а это свойственно людям, в высшей степени злобным» (I, 5).

Более того, христиане посещали синагогу не только по религиозным поводам, но и разрешали там спорные вопросы, в проповедях упоминается, как один христианин убедил другую христианку «войти в синагогу еврейскую, и там поклясться по спорному между ним и ею делу» (I, 3), на что Златоусту пришлось отреагировать и вмешаться.

 В целом, пытаясь вразумить свою паству, Иоанн Златоуст повторяет устоявшиеся антииудейские топосы: обвинения в убийстве Христа, неправильном толковании Писания, упрямстве и т.д.

При этом проповеди направлены не против иудеев, а нацелены на «спасение» тех, кто сомневается и размывает границы, будучи приверженцем иудейских традиций. Он говорит: «нет ничего гибельнее (внутреннего) раздора и несогласия» (III,1); и в другом месте: «прежде, чем бороться с иудеями, лучше побеседуем с теми из наших членов, которые, по-видимому, стоят вместе с нами, но на деле следуют иудейским обычаям, и всячески защищают их, и которых поэтому я считаю более достойными осуждения, чем самих иудеев» (IV, 3).

Тех христиан, к которым обращается Златоуст нельзя назвать недостаточно усердными, скорее наоборот. Многое из поведения, которое Златоуст находил предосудительным, проистекало скорее из иной интерпретации христианского благочестия, чем из фактического невежества или безразличия. Многие разногласия были вызваны тем фактом, что значительная часть его учения вступала в противоречие с ранее существовавшими христианскими традициями4.

Со времен Никейского собора в 325 году официальный метод исчисления даты Пасхи гарантировал, что праздники двух религий не будут совпадать. Однако многие антиохийцы во времена Златоуста придерживались прежней традиции, отказываясь уважать изменения. Мнение мирян было распространено и среди монахов в близлежащей сельской местности, даже позже, чем во времена Златоуста5.

 Сирия была одним из тех мест, где иудеи и христиане взаимодействовали наиболее тесно, но она не является исключением. Такие же случая возникали и в других местах, как на Востоке, так и на Западе Империи, о чем сообщают нам многочисленные каноны местных церковных соборов, церковные власти пытались всячески ограничивать это взаимодействие и оградить христиан от влияния иудеев.

Например, Антиохийский собор (середина IV века) постановил, что любой, кто празднует Пасху с иудеями, будет отлучен от церкви6. Апостольские каноны (сборник церковных правил середины IV века, местом создания считается Сирия) уделяют особое внимание взаимодействию клириков и иудеев: «Ни епископ, ни пресвитер, ни диакон, ни любой другой член духовенства не должен участвовать в еврейском посте или празднике или получать от них пресный хлеб или другие продукты для празднования. Ни один священнослужитель или мирянин не должен входить в синагогу евреев или еретиков для молитвы»7.

Каноны собора в Лаодикии (Малая Азия, середина IV века) говорят нам о том, что некоторые христиане соблюдали иудейскую субботу как день отдыха и работали по воскресеньям (канон 29); получали праздничные дары от иудеев и еретиков (канон 37), принимали мацу и участвовали в еврейских «нечестиях» (канон 38).8

Похожая ситуация наблюдается и на Западе империи. Правила Эльвирского собора, состоявшегося в начале IV века в Испании, запрещали совместные трапезы с иудеями, вступление с ними в брак, соблюдение субботы и приглашение иудеев для благословения полей христиан9(видимо, речь идет об иудейском обряде, который христиане посчитали эффективным). Теперь это было запрещено, считалось, что такое «осквернение» могло сделать последующее благословение полей священником бесплодным10.

Ваннский собор в Галлии (ок. 465 года) утвердил, что «клирикам было запрещено участвовать в брачных пирах и пирах, организованных евреями»11, эти же правила вновь устанавливает собор в Агде и распространяет их и на мирян12 (506 год). Данный запрет объяснялся тем, что иудеи в ответ не принимают угощения от христиан, так как считают их еду нечистой, что принижало статус христианства. Подобные правила принимаются и на соборе в Маконе (конец VI века)13.

Можно заметить, что церковь была обеспокоена совместными празднествами иудеев и христиан, как религиозными, так и светскими. Но эти запреты приходилось повторять неоднократно. Их неисполнение частично связано с социальными моделями религиозного взаимодействия, которые формировали общинную жизнь в средиземноморском городе на протяжении почти тысячелетия. Торжества (всякого рода) были открытыми и публичными, и еврейские торжества в том числе. Действительно, эта традиция открытости была настолько сильна, что христианская месса также часто посещалась посторонними – язычниками, еретиками и евреями. теологически вдохновленная попытка установить и обеспечить разделение между этими обычно смешивающимися группами населения была чем-то новым. Поэтому ограничения работали не всегда14.

Что касается именно религиозных обрядов, то и здесь были общие места. Священные Писания, предписывающие и восхваляющие верность иудейскому закону, были, как и Ветхий Завет, частью церковного канона, поэтому регулярно читались вслух, когда община собиралась на богослужение. Кроме того, службы в синагоге не могли быть чужды христианским посетителям. Таким образом, несмотря на риторику adversus Iudaeos (против иудеев), многие христиане, очевидно, воспринимали еврейскую практику как непрерывную от Ветхого Завета через Новый Завет к своим современным еврейским соседям. Действительно, некоторые христиане оправдывали свое добровольное соблюдение еврейского закона, указывая именно на пример Христа, чьим обычаям они хотели подражать15.

Пересечение этих границ продолжалось и позже, после падения Западной Римской империи. Например, Теодорих, король остготов (493-526), в своем обращении к иудеям Милана, в котором он подтверждает их права, также настаивает на том, что религии иудеев и христиан разделены, поэтому и проведение праздников должно быть отдельным (V, 37)16. Вероятно, были прецеденты, о которых не упоминается.

А еще позже папа Григорий Великий (590-604) в одном из своих писем обращался к жителям Рима и рассказывал о том, что до него дошли слухи, что некоторые из христиан соблюдают субботу вместе с иудеями. В своем послании понтифик призывает их отказаться от этого обычая, так как «мы принимаем духовно и держимся духовно того, что написано о субботе. Ибо суббота означает покой. Но мы имеем истинную субботу в самом нашем Искупителе, Господе Иисусе Христе» (XIII, 3)17. Христиане должны отдыхать в день Господень, в воскресенье, он призывает не слушать людей, которые вводят их в заблуждение.

 Подводя итог, можно сделать вывод, что иудеи и христиане в поздней Античности не были четко определенными изолированными друг от друга религиозными группами, или полными противоположностями враждебными друг другу, как это зачастую преподносится в известных нам источниках. Помимо существования множества синкретических учений, многие христиане, даже после основного этапа формирования христианской ортодоксии, продолжали соблюдать некоторые иудейские традиции, потому что это соответствовало их представлениям и о христианском благочестии в том числе, или они просто не видели ничего плохого в том, чтобы присоединяться к празднествам своих соседей-иудеев.