Эгоизм как социокультурный феномен

Целью статьи является рассмотрение природы и сущности эгоизма, а также того, почему в одних обществах он однозначно осуждается, а в других к нему относятся терпимо или даже одобрительно.

ВведениеПрактически в любом обществе эгоизм и его проявления (жадность, тщеславие и т.п.) являются предметом порицания. Другой вопрос, что есть эпохи, когда к эгоизму относятся более-менее терпимо, а есть эпохи, когда порицание эгоизма носит предельно резкий и безапелляционный характер.

Целью статьи является попытка понять, почему так происходит. Будем исходить из знаменитого тезиса о том, что общественное сознание (в том числе, моральное) определяется общественным бытием.

Однако для начала необходимо выяснить сущность эгоизма.

Эгоизм и любовь к себе

Эгоизм очень часто путают с любовью к себе. В известной мере в этом «виноват» толковый словарь русского языка С. И. Ожегова: он определяет эгоизм как «себялюбие, предпочтение своих, личных интересов интересам других, пренебрежение к интересам общества и окружающих» [16, с. 939]. Определение верное – профессиональные философы с ним тоже согласятся [2], но стоящее в начале определения слово «себялюбие» неоправданно размывает смысл того, что написано потом. Впрочем, толковые словари фиксируют только обыденное значение слов. Оно, в отличие от теоретического, обычно таким и бывает: размытым, неточным, допускающим альтернативные толкования. Поэтому обратимся к этике – разделу философии, изучающему мораль и нравственность.

Мораль – это социальная норма, поэтому она начинается не в отношении к себе, а в отношении к другому. Аналогично – и нарушение этих норм. Таким образом, эгоизм – это характеристика отношения к другому человеку, но не к себе! Себялюбие не есть эгоизм – это нормальная, естественная человеческая установка, которая совсем не исключает альтруизма – линии поведения, прямо противоположной эгоизму [1].

Более того, если обратиться к трудам психологов, то любовь к себе окажется основой нормальной, здоровой, конструктивной любви к другому человеку. В частности, так считает известный философ и психолог Эрих Фромм, посвятивший любви к себе целый параграф в книге «Искусство любить» (наряду с рассмотрением родительской, братской, эротической любви и любви к Богу) [14].

Если человек «принимает» себя, то он принимает и любовь к себе другого человека, не сомневаясь в ней, не подозревая другого человека в корысти или насмешке. Соответственно, наоборот: если человек не в ладах с собой, страдает огромным количеством комплексов, то ему сложно поверить в то, что кто-то может его любить. Этот человек устраивает своему партнёру бесконечные «проверки» его чувства, постоянно требует каких-либо «доказательств» любви. Другими словами, делает свои отношения с влюбленным в него человеком достаточно проблемными, а если еще точнее – разрушает их, иногда сам того не замечая. Именно потому, что такой человек «перегружен» собой, сам для себя является большой проблемой, ему может не хватить душевных сил для другого человека: «Я про тебя просто не подумал».

Таким образом, именно нелюбовь к себе – это одна из психологических причин эгоистичного поведения. Но можно ли такого человека считать эгоистом?

Эгоизм и эгоцентризм

Не будем путать эгоизм как сознательную этическую установку и черту личности с эгоистичным по внешним признакам поведением. Психология призывает нас отличать эгоизм от эгоцентризма.

Поведение эгоцентрика по своему общественному значению совпадает с поведением эгоиста, но имеет совершенно другую природу. «Эгоист способен ясно осознавать чужие позиции, мнения и интересы, однако намеренно игнорирует их ради своей выгоды. Иными словами, он может и не быть эгоцентричным. Эгоцентрик же просто не в состоянии их воспринять, поскольку рассматривает весь мир сквозь одномерную шкалу своих оценок», – считал классик нашей отечественной психологи Евгений Павлович Ильин [6].

Типичным эгоцентриком является маленький ребенок: в силу неразвитости личности, у него нет способности поставить себя на место другого и понять, что тот может видеть или чувствовать что-то иначе, чем он. Например, играя в прятки, он закрывает глаза и радостно восклицает: «Меня нет!» Согласно исследованиям Ж. Пиаже, это своеобразие детской психики наблюдается до 7-8-летнего возраста [10]. В этом возрасте, ребенок, сидя напротив, например, взрослого и куклы, правильно отвечает на вопрос, что видит он сам. Но на вопрос, что видит кукла (или взрослый) отвечает то же самое: позиция эгоцентризма проявляется абсолютно отчетливо, как свойство недоразвитой еще психики.

Аналогичные вещи отмечал З.Фрейд. В «Толковании сновидений» он утверждает, что ребенок рождается с «первичной самовлюбленностью», обусловленной тем, что его либидо направлено на него самого. «Ребенок абсолютно эгоистичен, он интенсивно испытывает свои потребности и неудержимо стремится к их удовлетворению, особенно против своих соперников, других детей и главным образом против своих братьев и сестер [15, с. 192]. Обратите внимание: Фрейд пишет, что ребенок «эгоистичен», но не утверждает, что он является эгоистом. Поэтому попытки иных исследователей приписать ему позицию, что эгоизм есть «сущность человеческой природы и главный принцип человеческих отношений» [10], основаны на неразличении эгоизма и эгоистичности, то есть эгоцентризма.

Отметим, что эгоцентризм может быть чертой не только неразвитой детской психики, но и деформированной психики взрослого: например, людей с пограничными расстройствами личности (нарциссизм и др.), либо психически больных (шизофрения). В крайних случаях состояние сознания таких людей может быть охарактеризовано как «солипсисизм». В философии это понятие означает позицию, согласно которой человек признает собственное индивидуальное сознание в качестве единственной реальности и отрицает объективную реальность.

Ситуативно эгоцентричным может оказаться и человек со здоровой психикой, например, когда у него случилось какое-то горе: весь мир для него тогда – одна сплошная боль, и у него нет психологического ресурса для понимания боли или проблем других.

В отличие от эгоцентрика, эгоист имеет достаточно реалистичный взгляд на мир, он вполне понимает других людей. Однако эгоист намеренно пренебрегает интересами других, в то время как эгоцентрик это совершает потому, что не способен распознать чужие мнения и взгляды.

Сущность эгоизма

Итак, различив эгоизм и любовь к себе, эгоизм и эгоцентризм, мы практически вплотную подошли к точному пониманию сущности эгоизма.

Обратимся к ещё одному известному трактату о любви. Выдающиеся русский философ Владимир Сергеевич Соловьёв в своей книге «Смысл любви» так пишет об эгоисте: «…приписывая себе по справедливости абсолютное значение, он несправедливо отказывает другим в этом значении; признавая себя центром жизни, каков он и есть в самом деле, он других относит к окружности своего бытия, оставляет за ними только внешнюю и относительную ценность» [13, с. 506]. Таким образом, эгоизм, в толковании В. С. Соловьева – это признание за своей личностью абсолютного значения при отрицании абсолютного значения за другой личностью.

Соответственно, любовь – это антипод эгоизма, это «способность жить не только в себе, но и в другом» [13, с. 507]. Она предполагает абсолютизацию другой личности. В этом плане установка влюблённых на то, чтобы считать любимого человека «самым-самым», с точки зрения Владимира Соловьёва не есть наивность или заблуждение, основанное, например, на недостатке знаний о данном человеке. Наоборот, это и есть истинное видение человека: узрение его богоподобия, то есть того абсолютного, божественного начала, которое есть в каждом из нас. Таким образом, эротическая любовь, согласно Владимиру Соловьёву, есть феномен не чувственный, а духовно-чувственный. «Дело любви – дело веры», – пишет он. «Смысл человеческой любви вообще есть оправдание и спасение индивидуальности через жертву эгоизма» [13, с. 505].

Если обратиться к философским словарям и энциклопедиям, то они дают аналогичное определение: эгоизм – это «жизненная позиция, в соответствии с которой удовлетворение человеком личного интереса рассматривается в качестве высшего блага и соответственно каждому следует стремиться только к максимальному удовлетворению своего личного интереса, возможно, даже игнорируя и нарушая интересы других людей или общий интерес» [2]. Соответственно, «эгоизм проявляется в ситуации конфликта интересов, когда удовлетворение личного интереса происходит в ущерб интересу другого человека» [2]. Это цитаты из «Новой философской энциклопедии» – самого авторитетного источника по вопросам философии, изданного Институтом философии РАН в 2010 году. В этом издании зафиксирован консенсус, достигнутый на сегодняшний день отечественными философами по тому или иному понятию. Поэтому в дальнейшем изложении будем придерживаться приведенного в нем понимания эгоизма, не смотря на многочисленные попытки его «переосмысления» в публицистических изданиях.

Эгоизм означает нарушение ключевого правила морали – так называемого «золотого правила нравственности». Это известное высказывание Конфуция: «…относись к другому так, как хотел бы, чтобы относились к тебе».

Какого бы отношения мы к себе хотели? Ответ прост: «человеческого отношения», то есть, чтобы нас не держали за бесправную вещь, не использовали как средство и не выбрасывали нас потом как выжатый лимон. Поэтому это же правило конкретизировано у И. Канта так: «…относись к другому всегда как к цели, но никогда как к средству» [7]. Кант назвал это правило «категорическим императивом» – это значит, что данное правило: 1) является главным по отношению ко всем другим правилам морали; 2) является обязательным к исполнению – вне зависимости от настроения, вашего отношения к данному человеку и даже того – как именно он относится к вам. Он может относиться к вам плохо, но ваш моральный долг – относится к нему, как к человеку; относиться так, как вы хотели бы, чтобы он относился к вам.

Более того – И. Кант подчеркивал, что если вам, к примеру, нравится этот человек, вам приятно общаться с ним, то следуя «категорическому императиву», вы совершаете только легальный, но еще не моральный поступок. Ваша нравственность (то есть, соответствие ваших поступкам правилам морали) проверяется именно в ситуациях, когда вы действуете исключительно из морального и нравственного долга, не подкрепленного теплыми чувствами к данному человеку.

«Разумный эгоизм» и его современные апологии (оправдания)

Такие «жесткие» рамки морали у Канта не случайны: именно на совпадении нашего альтруистического поведения с личным расположением к какому-либо человеку любит спекулировать так называемый «разумный эгоизм» [11]. Последний считает, что альтруизм – лишь проявление эгоизма, как самого фундаментального и даже «врожденного» свойства человека. Заботясь о ком-то, даже жертвуя своими интересами, мы всегда имеем некую «вторичную выгоду». В отличие от примитивного эгоиста, разумный эгоист видит эти выгоды (не обязательно материальные), и его поведение для окружающих кажется альтруистическим.

Вот типичное рассуждение сторонницы «разумного эгоизма» – известной писательницы Айн Рэнд: «Если мужчина, страстно любящий свою жену, тратит состояние на то, чтобы вылечить её от опасного заболевания, абсурдно утверждать, что он делает это, принося “жертву” ради неё, а не ради себя самого, и что для него лично нет никакой разницы, умрет она или останется жива: <…> жизнь жены для мужа ценнее, чем всё, что можно купить за деньги, она имеет важнейшее значение для его собственного счастья, и, следовательно, его действия нельзя считать жертвой <…>.

Если мужчина любит женщину так сильно, что не желает жить после её смерти, если жизнь больше не может предложить ему ничего, что было бы для него привлекательно, тогда его смерть ради её спасения – не жертва» (цитаты из книги «Добродетель эгоизма» [12]).

Ну, что же? Каждый из нас может привести много примеров подобного рода. Но где примеры, когда человек жертвует собой ради чужой жены или вообще незнакомого человека? «Разумный эгоизм» старательно избегает таких крайних случаев, любя только те примеры, которые подтверждают его концепцию. Либо просто объявляет, что такой человек неадекватен, мазохист либо вообще психически больной. Другими словами, истинно моральный поступок (а не просто легальный), в понимании И. Канта, в разумном эгоизме попросту невозможен, либо неадекватен. Следовать моральному долгу не разумно – разумно следовать пользе: по сути эта концепция оказывается философией утилитаризма. В таком случае хочется зацитировать Библию: «Разум мира сего есть безумие перед Богом». Историческая справка: концепции «разумного эгоизма» появились в философии Нового времени одновременно с изменением общества: развитием капитализма и изменением культуры – ее десакрализацией (потерей религией своего авторитета и места в общественном сознании).

Профессиональная философия считает эту концепцию наивной и теоретически несостоятельной: «разумный эгоизм» не может быть проведен последовательно (см. например, «дилемму заключенного» [11]). Иллюзия же теоретической состоятельности у разумного эгоизма основана обычно на подмене понятий: отождествлении эгоизма с любовью к себе, психологическим эгоцентризмом (факт эгоцентризма у детей обычно приводится в пользу «врожденности» эгоизма). Вот почему мы так тщательно разграничивали эти понятия.

Однако наиболее частая подмена понятий – это отождествление эгоизма с индивидуализмом, т.е. преследованием своего личного интереса. Очень показательна тут статья, изданная в научном журнале (!) и написанная двумя авторами – психологом и филологом (заметим – маргиналами по отношению к философии, то есть, специалистами, не придерживающихся философского консенсуса относительно ключевых понятий, но решившими почему-то обратиться к проблемам этики). Они сочувственно цитируют ряд зарубежных авторов, например: «Дж. Уолкер отмечает, что эгоизм является не чем иным, как умением человека направлять самого себя, твёрдо стоять на собственных ногах… С точки зрения Дж. Робинсона, эгоизм связан с осознанием человеком собственной индивидуальности и реализацией себя в качестве таковой…» [8, с. 64]. Сами приходят к тому же: «…в принципе, любая попытка человека улучшить свою жизнь может быть расценена как эгоизм» [8, с. 65]. Да нет, дамы: не любая. Не путайте любовь к себе, заботу о своих интересах и эгоизм. Преследование частного интереса не обязательно ведет нас к столкновению с общезначимым интересом – реализуя свой частный интерес, мы можем при этом работать на благо интереса общественного, общезначимого.

Однако есть и иные ситуации, когда «шкурный» интерес одного человека, его трусость и малодушие может обернуться гибелью многих. Есть ситуации, когда наоборот: пожертвовав собой, спасешь многих. Есть много ситуаций, когда надо думать не о себе, а о будущем своих детей, о будущем страны, о будущем как таковом, потому что есть угрозы, которые в одиночку не преодолеть (только если «вставай страна огромная»). Потому что есть «проекты», которые в одиночку не сделаешь – сдюжим, только «всем миром» навалившись. Спросите военных, полицейских, пожарных – они расскажут вам о таких ситуациях более подробно. Поэтому в негласный кодекс их профессиональной этики входит правило: «сам погибай, а товарища выручай!». Авторы данной «научной» статейки слишком благодушны к эгоизму, не хотят дифференцировать индивидуализм и эгоизм, наверное, потому что живут в благополучное время (статья 2014 года): им не хочется думать о крайних, экстремальных ситуациях.

Не менее показательно и то, как эти авторы, ради оправдания эгоизма, его «разумности», «естественности» и проч., окарикатуривают альтруизм: «…трудно представить стопроцентного альтруиста, непрерывно помогающего другим и при этом абсолютно равнодушного к собственным нуждам» [8, с. 65]. Хочется на это сказать только одно: вот, дорогие авторы, и не надо вам так напрягать свое воображение – любой «стопроцентный альтруист» не забывает о своих нуждах. Вы рисуете не альтруиста, а человека с сильным психическим расстройством, которое, действительно, может проявиться в том, что человек теряет интерес даже к тому, как он выглядит, и становится полностью недееспособен. А чтобы помогать другим людям, надо быть полным сил и дееспособным. Альтруизм, как и эгоизм (повторим это еще раз!), начинается не в отношении к себе, а в отношении к другому! «Такой гипотетический идеалист быстро умрёт от перенапряжения и «выгорания», поскольку даже еда или сон (хорошо, если не дыхание), требующиеся для восстановления собственных сил, могут расцениваться им как проявление эгоизма» [8, там же], – продолжают фантазировать авторы статьи. Как говорится, комментарии тут излишни: налицо подмена понятий.

Для чего эта подмена делается, тоже четко прописано авторами: «Принять точку зрения о том, что эгоизм так или иначе лежит в основе большинства альтруистических актов, значит отказаться от приписываемой данному понятию негативной моральной ценности» [8, с. 66]. Авторы статьи снова цитируют Дж. Робинсона: «Самый законченный эгоист может быть и полным альтруистом; но он знает, что, в конце концов, его альтруизм представляет собой всего лишь прихоть» [17, p. 1] (цит. по [8, с. 66]). Ну, что же, мы вас поняли: когда человек жертвует своей жизнью ради других – это, конечно же, «прихоть»! Вот и Христос на крест пошел не иначе, как тоже из «прихоти» …

В общем, концепция философски наивная, но с некоторых пор достаточно популярная в массовом сознании. Попытаемся же понять истоки эгоизма и причины настойчивых попыток его оправдания в западной культуре, а с недавнего времени – и у нас тоже.

Природа (происхождение) эгоизма

Откуда берутся эгоисты? В случае с эгоцентризмом все понятно: мы имеем дело с недоразвитой или деформированной личностью либо с человеком в сильном стрессовом, даже аффективном состоянии. Однако мы договорились не навешивать ярлык эгоизма на детей, несчастных, людей с пограничными расстройствами личности или просто психически больных. Они эгоистичны, но не эгоисты. Их поведение сходно по форме, но имеет другую природу.

Какова природа истинного эгоизма, то есть того эгоизма, при котором человек способен ясно осознавать чужие позиции, мнения и интересы, однако намеренно игнорирует их ради своей выгоды?

Вопрос о природе эгоизма восходит к седой философской древности: еще ученики Конфуция спорили о том, «добр или зол человек от природы»?

Мэн-цзы считал, что человек от природы добр, стремится к теплу социальности, совместной и бесконфликтной жизни с другими людьми. Однако тяжёлые жизненные условия или неправильное воспитание могут сделать его озлобленным и эгоистичным. Аналогичные идеи в европейской культуре развивали Жан-Жак Руссо, а также все философы, которые считали человека существом социальным.

Другой ученик Конфуция, Сюнь-цзы, наоборот был уверен, что человек от природы зол, то есть, склонен преследовать исключительно личные интересы, отбирая последний кусок хлеба у себе подобного. Добрым его может сделать только строгое воспитание, негативные и жесткие социальные санкции за малейшее проявление эгоизма. Аналогичные идеи в европейской философии Нового времени можно найти у Джона Локка, утверждавшего, что «человек человеку – волк».

Этот вопрос продолжает волновать исследователей и сегодня: почему-то, в основном, психологов, а не философов. Так, в научном психологическом журнале в статье под красноречивым названием «Эгоизм: врожденное или приобретенное?» утверждается: «В настоящее время в психологической науке существуют две противоположные концепции, одна из которых утверждает биологическую природу свойства, другая — подчеркивает примат социальных факторов в процессе формирования эгоизма личности» [4, с. 7]. .

Как видим, дилемма та же, что и 2,5 тыс. лет назад. Ответ зависит от того, в чем мы видим природу морали: имеет ли она биологические, социальные или божественные истоки. Соответственно, эгоизм можно трактовать как врожденное свойство человека, либо как поведение, обусловленное специфическими социальными факторами и недостатком правильного воспитания, либо как результат того, что человек отвернулся от Бога, выбрав путь греха. Кто же прав?

Концепция биологической природы эгоизма, как уже удалось показать ранее, фатально путает эгоизм и эгоцентризм. Если смотреть на поведение животных, то мы найдем у них аналоги как «альтруизма», так и «эгоизма» [4; 6]. Кроме этого биологический подход сильно грешит редукционизмом – все-таки люди не животные: негоже упрощать сложное до чего-то простого, например, жизнь общества сводить к борьбе за существование, характерной для биологических популяций. Можно провести аналогию, но не более того.

Религиозная точка зрения достойна рассмотрения, но, придерживаясь «бритвы Оккама», думаю, вполне достаточно объяснения социального: человека формирует изначально семья и социокультурная среда. Его взаимоотношения с Богом – это уже потом.

Педагогика (в том числе семейная) всегда нацелена на производство человека с нужными для данного общества качествами. Общество, как любая система, нацелена на самопроизводство. Если меняется общество, меняется и культура, то есть система ценностей, принятая в данном обществе, в том числе ценностей нравственных. Поэтому первоистоки эгоизма надо искать в устройстве общества: социальном и экономическом.

На протяжении жизни советского поколения можно было наблюдать это смещение ценностей, эту поистине культурную революцию, которая сопровождала слом социалистического общества и возникновения общества сегодняшнего. Еще советские фильмы прославляли героизм и самопожертвование. Но уже во времена позднесоветского периода – все чаще честные и принципиальные герои изображались недалекими простаками, а то и просто глупцами: наступали времена «разумного эгоизма».

Вслед за обществом менялись и культура, мировоззрение, картина мира, хотя многие еще продолжали верить, что «человек человеку – друг, товарищ и брат». В метафизическом смысле они, конечно, были правы. Правы они и до сих пор. Но в социальном смысле были правы лишь отчасти – общество социального равенства стремительно поляризировалось. Общество социальной солидарности (пусть иногда только декларируемой, а не реальной) сменялось обществом тотальной конкуренции и борьбы.

Как верно заметила С.М. Платонова, картина мира эгоиста предполагает, что все другие люди – это чужие, враги [10]. Поэтому можно без угрызения совести пренебречь интересами этих «других», а то и жизнями. Другие, правда, могут делиться на «своих» и «чужих». Тогда мы видим красноречивые примеры «группового эгоизма»: этику, когда своего соплеменника обмануть нельзя, а чужака можно. С. М. Платонова приводит пример того, как групповой эгоизм европейских завоевателей не щадил американских индейцев: христианские убеждения были отодвинуты в сторону по причине предположения, что у индейцев нет души. Завоеватели изобрели бактериологическое оружие: дарили племени заражённые тифом одеяла и радовались, что так дёшево уничтожили всех — и детей, и стариков [10]. «Феномен группового эгоизма, стремление удовлетворить собственные потребности, игнорируя интересы других социальных групп, прослеживается на протяжении всей истории человечества и в той или иной степени затрагивает все слои общества», – пишет Д. В. Емелин [3, с. 133].

Враждебность по отношению к другим группам – это, конечно, двигатель групповой консолидации перед лицом врага. Она способствует объединению разнородных групп в единое целое, если у них появляется общий враг. Групповой эгоизм, как считают некоторые социологи (П. Сорокин, например), особенно актуализируется в условиях кризисного состоянии общества, когда встает вопрос о выживании, сохранении этого общества [3, с. 139].

Однако групповой эгоизм может стать философией всего общества и на постоянной основе. В этом плане интересна недавно (в 2021 г.) появившаяся монография уральского философа А.В. Меренкова «Культура эгоизма или культура сотрудничества: какая побеждает?» [9]. Понятие «культура эгоизма» используется автором для анализа сущности и содержания культуры, направленной на реализацию в первую очередь собственных интересов всеми имеющимися способами и навязывание своей воли всем другим индивидам, малым и большим социальным группам, а также странам. Культуре эгоизма противостоит «культура сотрудничества», которая побуждает людей совместными усилиями бороться с природными бедствиями, защищать себя от внешних врагов. Эта культура проявляется в организации деятельности, направленной на улучшение материального положения больших масс населения, увеличение продолжительности жизни, создание условий для более полной реализации знаний, умений, способностей личности [9].

Под «культурой эгоизма» автор монографии имеет ввиду западную культуру. Под культурой сотрудничества, как нетрудно догадаться, советскую культуру, уходящую корнями в традиции русской цивилизации. Ответа на то, какая культура побеждает, в монографии нет. Однако это исследование помогает нам понять социокультурные корни процветания эгоизма в одном обществе (вплоть до попыток его «научного» оправдания) и выдвижение жестких санкций против него в другом.

Завершить обсуждение эгоизма и его социокультурных истоков мне хотелось бы очень показательным текстом: это аннотация к уже цитированной книге американской писательницы Айн Рэнд «Добродетель эгоизма». Книга была написана еще в 1964 году, издана у нас в 2011 г. и до сих пор существует на книжном рынке. В настоящий момент на сайте ЛитРес (электронной библиотеке) можно прочитать об этой книге следующее: «В центре работы – анализ этики через призму объективистской философии и защита концепции «разумного эгоизма» в качестве этической основы свободного капиталистического общества. Многих эта книга шокирует – ведь автор говорит о том, что развитие независимой и полноценной личности возможно только в условиях капитализма. То есть человек в любой ситуации сам творец своего счастья, и он не должен уповать на помощь от государства. Самоуважение и ответственность по отношению к себе – вот лозунг, которым оперируют авторы, отрицающие альтруизм и верящие только в разумный эгоизм».

Содержание этой книги вполне соответствует данной аннотации. Обратите внимание – апология эгоизма связана с апологией капитализма! Это очень показательно! Как верно сказано в одном из отзывов (на том же сайте), «конфликта нет, когда всем хватает еды, и она распределена справедливо, но такого никогда и не было… и сейчас нет. Вот это и есть ответ на вопрос, что первично долг или своя еда…». Да, в современном российском обществе еды более-менее хватает, а главное – нас убедили в справедливости распределения (если беден – сам виноват!). Вот почему мы так терпимы к капитализму. Он разрешил нам быть эгоистами. Ну, что же? Быть эгоистом легче, чем напрягаться во имя нравственного долга (особенно в его кантовском понимании). Но «легче» – не значит «лучше»: ни для самого индивида, ни, тем более, для общества. Как верно заметил в свое время грузинский философ М. Мамардашвилли, «быть человеком – это совершать усилие».

Подробную критику теоретической состоятельности книги Айн Рэнд, точнее ее несостоятельности, дал А. Е. Зымбули (см. [5]). Его статья может быть рассмотрена как критика теории «разумного эгоизма» в целом. Отметим, что рассмотрение «разумного эгоизма» полезно для нас именно тем, что он помогает понять социокультурные истоки эгоизма. «Разумный эгоизм» – это попытка оправдать не столько сам эгоизм, сколько определенный тип общества и соответствующую ему культуру. Представить это общество как максимально соответствующее «человеческой природе»: ради этого не грех даже подменить понятия и переврать высказывания известных ученых (того же Фрейда). Перекрасить черное если уж не в белое, то хотя бы во что-то светленькое и невинное.

В обществе «раннего накопления капитала» экономической элите выгодно считать эгоизм «человеческой природой», чтобы человек думал только о личном интересе. Не дай Бог подумает о благе Родины и решит, что ради этого блага надо что-то срочно и кардинально менять! Человек с «государственным мышлением», как его называли в СССР, капиталистическому обществу не нужен, даже опасен. Нечего думать о развитии страны – пусть думает о своем личностном развитии и хватит! У тебя сегодня мало денег, хотя ты так много работаешь? Ничего страшного – завтра ты «поработаешь над собой», поверишь в себя и возьмешь от жизни все. Богатые и бедные – все эгоисты, просто одни успешные, а другие нет.

«Внеэкономическое принуждение к труду» (долг, честь, совесть и прочая «сознательность», когда человек «болел за общее дело») – это ужасно! Это, конечно же, «тоталитаризм». Да здравствует демократия! То есть заинтересованность человека исключительно в деньгах, а не в деле как таковом.

Но песок истории еще не совсем засыпал «культуру сотрудничества»: еще живы те люди, которые помнят, что можно жить, думать и поступать иначе.

Следует сделать все же небольшую оговорку. Терпимость общества к эгоизму – это, в общем-то, показатель его общего благополучия, точнее – сытости: если эгоист «отожмет» у тебя часть ресурса, ты все равно с голоду не умрешь. Если эгоист «подставит» тебя, ты все равно не погибнешь: мы сидим не в окопах, а на мягких диванах и в компьютерных креслах. Общество тоже не погибнет: есть ресурс, запас, избыток. Поэтому критического столкновения наших интересов нет.

Но времена меняются. Возможно, уже сейчас начались времена, когда надо постараться жить не легче, а лучше. Жить по-настоящему. По-человечески.

Выводы

Итак, в строго теоретическом смысле, эгоизм – это не любовь к себе, это нелюбовь к другому. Эгоизм как сознательная этическая позиция – это и не эгоцентризм, так как предполагает психически адекватное понимание реальности, своих и чужих интересов.

Эгоизм – это также не индивидуализм, хотя и может им стать, если реализация интересов индивида вступит в противоречие с интересами других индивидов и предпочтение будет отдано своим интересам в ущерб чужим.

Эгоизм означает нарушение ключевого правила морали – так называемого «золотого правила нравственности». Однако философия «разумного эгоизма» считает, что поступок в силу морального долга, невозможен, а если и совершается, то по причине «неразумности» или даже неадекватности поступающего. Альтруизм в этой философии объявляется лишь разновидностью эгоизма. Как правило, концепция «разумного эгоизма» строится на подмене понятий и окарикатуривании альтруизма.

Тем не менее, рассмотрение «разумного эгоизма» помогает понять социокультурные истоки эгоизма. Апология эгоизма связана с попыткой морального оправдания капитализма, как общества, полностью соответствующего «человеческой природе». Однако песок истории еще не засыпал остатки «культуры сотрудничества» – еще живы те люди, которые помнят, что можно поступать иначе, чем полагает «культура эгоизма».

Терпимость общества к эгоизму – это показатель его относительного благополучия и сытости. Однако в критические эпохи и времена, а также в профессиональных этосах людей экстремальных видов деятельности эгоизм категорически нетерпим.