Часть 4. Созидательный труд

Цикл статей из 10-ти частей, посвященных анализу Указа Президента РФ от 09.11.2022 № 809 “Об утверждении Основ государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей”.

Часть 4. Созидательный труд

Цель статьи – выявление смысла понятия «созидательный труд». Подчеркнута актуальность этой ценности, обсуждены трудности её возрождения в условиях гедонистической ориентации культуры.

Введение

Как писал К. Г. Маркс в «Капитале», труд есть «вечное естественное условие человеческой жизни» [9, с.195]. Труд выступает ключевым фактором производства, не зависимо от того, на каком этапе развития находится общество: аграрном, индустриальном или постиндустриальном. (Напомним другие факторы производства – земля, капитал, информация.) Уважительное отношение к труду зафиксировали многочисленные пословицы и поговорки всех народов. В общем, увидеть понятие «труд» в списке традиционных ценностей, приведенных в Указе Президента [14], было вполне ожидаемо.

Однако эта традиционная ценность приведена в Указе в её советском варианте: «созидательный труд» – это ключевое понятие социалистического гуманизма. Это словосочетание мы не слышали и не видели вот уже тридцать лет – ни в официальной риторике нашего государства, ни в СМИ, ни на баннерах, ни на плакатах нынешней капиталистической эпохи. И тут, как говорится, «вдруг».

В предыдущей статье, посвященной теме гуманизма, показана закономерность обращения к советскому наследию в сегодняшней точке развития нашего общества – пусть и такого осторожного, непоследовательного, возможно, даже формального обращения. Тем не менее, попытка возрождения данной ценности советской культуры должна быть пристально рассмотрена.

Задачами данной статьи является рассмотрение смыслового поля этого понятия (что есть «созидательный труд», чем он отличается от других видов труда), а также трудностей и перспектив его существования в современном социокультурном пространстве (есть ли место ценности труда в гедонистически ориентированной культуре, нужен ли созидательный труд в постиндустриальном обществе).

Виды труда

Существует притча о возчиках камней – на вопрос: «Что ты делаешь?» три возчика дали разные ответы. Первый ответил просто: «Не видишь, что ли? – Камни вожу». Второй сказал: «Деньги зарабатываю». Третий гордо заявил: «Храм строю!».

Разницу ответов людей, занятых абсолютно одинаковым трудом, можно, конечно, объяснить сиюминутным настроением, либо же уровнем развития сознания и самосознания. Однако если речь идет о некоем типичном, превалирующем в данном обществе и в данной культуре понимании труда, то следует вспомнить марксистский тезис о первичности общественного бытия по отношению к общественному сознанию. Другими словами, в этой притче мы можем увидеть иллюстрацию к трем разным типам организации труда и соответствующих им типов общественного устройства.

Очевидно, что труженик, гордо заявляющий, что он строит храм, уверен в том, что он сможет в будущем входить в этот условный храм, как-то им пользоваться. То есть, его не выгонят оттуда, как зашедшего на территорию чужой собственности, не потребуют за вход такую сумму, которую он никогда не сможет заработать (или же сможет, но, оплатив ею свой вход в храм, оставит свою семью голодной). В противном случае, он ответит так, как второй возчик камней – «деньги зарабатываю». Храм его тогда объективно не интересует – он здесь ради заработной платы, которую он потратит на свои нужды. Его настоящая жизнь, его свобода и самореализация начнутся только после окончания рабочей смены – не в труде, а в ситуации потребления (траты денег) и отдыха (возможно, какого-то хобби). Если же человека не интересует, ни храм, ни даже заработная плата, то, скорее всего, перед нами рабский, подневольный труд: человек возит камни только потому, что боится наказания со стороны надсмотрщика.

Итак, в этой притче мы увидели три типа труда: рабский, отчужденный (таким термином К. Маркс обозначил труд рабочего в капиталистическом обществе [10]) и, наконец, созидательный.

Обратите внимание: третий возчик делает не карьеру, а «общее дело». У него не «стартап», но он все равно субъект созидательной деятельности. Даже выполняя примитивную механическую работу, он участвует в коллективном творчестве, а поэтому тоже является творцом.

Эту атмосферу коллективного творчества, где каждый участник – даже простой слесарь или каменщик – тоже является создателем некоего значимого проекта, прекрасно передавали фильмы и книги советской эпохи и – в идеале – отражали реалии советского общества. Дополняя друг друга, рабочий и инженер, руководитель и ученый, созидали свой «храм будущего»: новое, доселе не бывшее, общество социального равенства – коммунизм.

Можно как угодно относиться к идее коммунизма, но нельзя отрицать, что новые условия труда, в которых оказался работник при социализме, высвободил в нем такую энергию, что Страна Советов в считанные десятилетия – причём в тяжелейших геополитических условиях! – построила развитое индустриальное общество, для чего капиталистическому обществу отчужденного труда понадобилось несколько столетий. Советская модель труда была, несомненно, эффективной.

Только ли при социализме труд может иметь созидательный характер? Нет, он имеет место всегда, когда труженик производит нечто для себя, либо для коллективного, совместного пользования. Как бы ни был тяжел ручной труд, какие бы скудные средства для существования ни давал традиционный тип экономики, какую бы изрядную долю созданного ни приходилось отдавать помещику, но крестьянин или ремесленник производил свою продукцию преимущественно для себя, своей семьи или своей общины.

Только когда на смену натуральному хозяйству приходит товарное, тогда созидательный характер труда разрушается. Общественный характер производства вступает в противоречие с частной формой присвоения – это, согласно К. Марксу, главное противоречие капитализма. Труд превращается в проклятие, в нем человек не находит, а теряет себя. К. Маркс начинает свою критику капиталистического устройства общества именно с позиций гуманизма: это общество блокирует развитие сущностных сил человека. Рабочий на протяжении 10-12 часов занят повторением однообразных механических операций, которые не требуют творчества, целеполагания, исключают возможность свободного принятия решений. Таким образом, человек в процессе производства не имеет возможности быть человеком, производить, как человек. Произошло отчуждение человека от средств и процесса производства и, как следствие, от своей – человеческой – сущности. Такой труд разрушает, а не развивает человека [10]. При этом важно отметить, что К. Маркс имел возможность наблюдать становление капитализма в его ранней, скажем так, «людоедской» («манчестерской») форме, будучи внимательным и вдумчивым свидетелем индустриализации в Англии, становящейся «мастерской мира».

К счастью, в истории России никогда не было рабовладения и рабов (первый возчик камней), а период отчужденного капиталистического труда (второй возчик) был очень недолгим. Поэтому с полным основанием созидательный труд (третий возчик) можно считать нашей традиционной ценностью, получившей свое наивысшее воплощение в период СССР.

Понятие «созидание». Труд в гуманистической традиции

Анализ этимологии слова «создание» вполне выявляет то смысловое значение, которое проиллюстрировано выше возчиком камней, строящим храм.

По своему происхождению «созидание» (или менее торжественная его форма – «создание») – это старославянское слово, которое образовано приставочным способом от «зьдати» – «строить». [13]. Этот глагол, в свою очередь, «происходил от существительного зьдъ – «глина» (свидетельство того, что глина активно использовалась как строительный материал)» [5]. Из этой же основы происходит слово «зодчий», которым в старину называли архитекторов.

Приставка «со», которая стоит перед «зданием» («зиданием», «зьдати»), допускает разные толкования – может означать совместность, коллективность действия, соединение (сближение), либо доведение действия до предела, до завершения.

Таким образом, «созидание» – это совместное строительство, либо законченное сооружение здания. Различные оттенки слова «созидание» фиксируют эти смыслы и воплощаются в синонимах: изготовление, творение, формирование, созревание и т.п. Соответственно, антонимы – разрушение, уничтожение, снос (здания) и т.п.

В христианской традиции Бог – это в первую очередь именно Создатель. В гуманистической интерпретации человека (в истоках своих опирающейся на понимание человека как «образа и подобия» бога), созидание и его высший вид – творчество – это призвание человека, путь его совершенствования. В частности, социалистический гуманизм был уверен, что возможно «перевоспитание трудом».

Однако проблема состояла в том, что гуманизм исторически стартовал вместе с развитием капитализма, где творчество и созидание все больше становились элитарной практикой, а труд основной массы людей все больше терял свои созидательные черты, которые все же имел в условиях традиционного общества. Поэтому в эпоху Возрождения, а затем позже – в эпоху Просвещения мы видим целый ряд мыслителей, которые, развивая гуманистическую мысль, создали проекты идеальных обществ, где труд должен служить раскрытию и возвышению человека, а не наоборот. Для этого социалисты-утописты (как их потом назовут отечественные обществоведы) предлагали сделать труд всеобщим, разделив бремя обязательного труда между всеми членами общества. По подсчетам Т. Мора, автора «Утопии», для производства необходимых обществу благ будет достаточно 6 часов в день для всех членов общества, согласно Т. Кампанеллы – всего 4. Остальное время – это время творчества, труда для себя или отдыха [11].

В учении К. Маркса и Ф. Энгельса главная проблема усматривается в исторически неизбежном процессе разделения труда, которое приводит в итоге к возникновению частной собственности. Поэтому уже в раннем наброске теории коммунизма [8] принцип всеобщности труда дополняется идеей необходимости перемены труда, без которого невозможно формирование всесторонне развитого, гармоничного человека, способного присвоить, освоить, овладеть всеми богатствами, созданными человечеством. Предполагалось, что в течение дня человек будет переключаться на разные виды деятельности, сочетая физический труд с умственным. В практике реального социализма реализовать это удалось лишь отчасти – в форме многочисленных «общественных нагрузок», которые человек выполнял помимо своего 8-ми часового рабочего дня. Также пропагандировались формы активного и творческого отдыха – занятия спортом, участие в художественной самодеятельности и т.д.

Следует отметить, что тема труда была объектом самого пристального внимания со стороны советского обществознания: писалось немало книг и диссертаций на тему НОТ (научной организации труда), обсуждались способы его совершенствования [11]. В молодежных СМИ одной из самых обсуждаемых была тема призвания – сфера деятельности выбиралась не на основе того – где больше платят (платили всем примерно одинаково), а на основе того – к чему ты более способен, в чем ты, соответственно, можешь принести максимальную пользу обществу. В несколько идеализированной форме это отразилось в советском искусстве, возвеличивающем «человека труда».

Созидательный труд и культура гедонизма

Что произошло потом – в 90-е года, при смене социально-экономических основ общества и развороте от социализма к рыночному капитализму?

Если обратиться к диссертациям, посвященным теме труда в постсоветскую эпоху, то удивляет то прекраснодушие, с которым не только в СМИ, но и в научном сообществе приветствовался переход труда в новые экономические условия.

В научном и социальном дискурсе свободный и созидательный труд был почему-то полностью отождествлен с творчеством, причем не коллективным, а сугубо индивидуальным. Переход к постиндустриальному обществу мыслился как возможность «инкорпорировать в труд творчество, по-новому разрешить соотношение природного и социального в труде, обнаружить пути преодоления противоречия между трудом как изнуряющей повинностью, рутиной, обыденностью, монотонностью и скучной необходимостью и удовольствием от самореализации в труде…» [3, с. 4]. Это цитата из диссертации 2007 года, в которой также утверждается: «в постиндустриальном обществе главной ценностью выступают внутренний личностный рост, человеческие качества, самовозвышение индивидуальности на базе творчества, предполагается производство знания, культуры, гуманитарности. Развитие креативных функций деятельности будут способствовать превращению труда в поисковый, созидательный, что, в конечном итоге, приведет к подлинной свободе…» [3, с. 7-8].

Что такое творчество – это тема для отдельного исследования, но стоит обратить внимание на тот гедонистический контекст, в котором оно подается. Оно мыслится как нечто легкое, приносящее удовольствие, не требующее напряжения, как некая спонтанность, в общем, как сплошное удовольствие. Ну, что же: наука есть элемент культуры, и эта диссертация – яркое свидетельство тому, как культура влияет на, казалось бы, беспристрастные и объективные научные исследования.

Труд превратился в творчество? Да нет – в культуре гедонизма он имеет тенденцию вообще исчезнуть как ценность. Человек выстраивает свою субъектность уже не в сфере труда и подвига, а в сфере отдыха и наслаждения. «Со всех каналов телевидения и сайтов интернета нам показывают “успешных” молодых людей, которые ездят на дорогих машинах, живут в роскошных квартирах, бесконечно покупают различные товары и отдыхают где-нибудь на Мальдивах. Рутинный труд, работа над собой, обязанности и ответственность деликатно оставляются где-то далеко за кадром» [4, с. 53].

В гедонистически ориентированной культуре, где удовольствие – высшая ценность, происходит утрата ценности и долгосрочных связей между людьми, в том числе – между сотрудниками, выхолащивание сопричастности своему делу, подчеркивается нацеленность на быстрый и коммерчески эффективный результат. При этом игнорируется ценность долгого, кропотливого и некоммерческого труда – например, труда матери или отца.

Не так давно на просторах интернета встретился очень показательный культурный текст: в блоге, продвигающем популярную психологию, приводилось письмо молодой женщины, недавно ставшей матерью. Она жаловалось на то, что никак «не может почувствовать радость материнства, получить от него удовольствие». Более того, она чувствует даже некую враждебность к своему младенцу и нежелание что-либо для него делать. К письму прилагался комментарий автора блога, позиционирующего себя как психолога: ее «профессиональное заключение» сводилось к тому, что быть «эмоционально неподключенной мамочкой» – это нормально! Утверждалось, что не менее нормально – прибегнуть к услугам платных нянь, чтобы отдохнуть от ребенка и «заняться самой».

Здесь за душевными страданиями молодой мамочки можно увидеть проблему духовную: культура, родители, общество настроили ее на гедонистическую программу жизни и поведения, а материнство оказалось не только (и даже не столько!) удовольствием, а тяжелым изнуряющим трудом. И она оказалась к этому не готова, поскольку вообще не была настроена трудиться.

Нужен ли созидательный труд в постиндустриальном обществе?

Гедонизм утвердился в общественном сознании не просто так: как мы помним, любое культурное явление имеет соответствующие социальные корни. Этика гедонизма моделирует именно то поведение, которое максимально выгодно для постиндустриального общества – ведь ведущей сферой экономики данного общества является сфера услуг. Культура должна сформировать человека, который будет к ней постоянно обращаться. Более того – обращение к ней должно рассматриваться как социально престижное действие. Например, для человека традиционного общества (см. книгу Ж. Ле Гоффа «Средневековая цивилизация» [7]) прибегать к помощи извне для своего обеспечения было не только проявлением бессилия, но и бесчестия. Он должен был производить все необходимое сам – эта этика отражала реалии натурального хозяйства. Реалии же постиндустриального общества таковы, что все необходимое для жизни уже лежит на полках магазинов – достаточно просто купить. Нет необходимости нечто делать самому – будь то косметический ремонт в квартире или занятия со своим ребенком: «волшебная палочка» в виде определенной суммы рублей или долларов с легкостью освобождает вас от строительных работ и педагогических усилий. Главное, чтобы этих рублей было много. Если ты сам клеишь обои в своей квартире или помогаешь делать уроки своему ребенку, то это, может, и похвально, но не «круто». А что круто? Нанять «специалистов»: хоть в деле ремонта, хоть в области репетиторства, хотя, возможно, ты сам (а) сможешь сделать не только дешевле, но даже качественнее.

Аналогичная установка существует не только по отношению к предметам, но и к информации. Типичный студент предпочитает купить учебную работу в многочисленных конторах, предлагающих такие услуги по написанию рефератов, курсовых и проч., чем выполнить ее самостоятельно. Однако и в случае «самостоятельного» выполнения большая часть студентов изготавливает, по сути, коллаж из 3-4 работ, найденных в интернете. Количество таких студентов достигает 70-80%, а на заочных отделениях – и все 90-95%. Предварительная беседа при выдаче задания выявляет, что студенты прекрасно понимают – как следует «по-настоящему» писать реферат или иную работу. Однако в случае отклонения представленного «коллажа», как минимум, половина студентов продолжает настаивать, что «писал сам». Попытка выяснить – что значит: «сам», обычно заканчивается признанием, что самостоятельно написана только пара предложений во введении и заключении. Отклонение такой работы вызывает, тем не менее, у студента досаду, но только не на себя, а на данного преподавателя, потому что многие другие преподаватели давно смирились с таким уровнем работ и ставят «зачет», а тут «не прокатило». Соответствующие преподаватели объясняют свою нетребовательность тем, что «студенты теперь такие: не справляются». Отчасти они правы: коммерческие студенты пробили дно нашей системы образования. Тем не менее, дело не в неспособности, дело в непрестижности напрягаться и трудиться даже в рамках учебного процесса. Проще купить или бесплатно скачать тот «информационный фастфуд», которым переполнен интернет, чем потратить время и усилия на понимание, усвоение и переработку информации, закончив этот процесс созданием оригинального текста.

Трудиться, даже созидательно, не престижно – что бы ни говорили те же молодые люди, когда их спросишь о смысле жизни. Да, они скажут о необходимости развиваться и «работать над собой», о том, что они обязательно планируют каким-то образом «самореализоваться» в этой жизни. Но когда дело доходит до элементарного акта самореализации – написании учебного реферата, самостоятельном проведении исследовательской работы, то все декларации о самореализации и мечты о креативности моментально куда-то улетучиваются. Самореализация мыслится как полная спонтанность, легкость, творчество – в противовес труду, усилию, созиданию.

В своем логическом завершении эта установка заканчивается презрением ко всякому виду труда, всякому усилию, высокомерным отношением к тем, кто трудится сам, не привлекая работников из сферы обслуживания. Престижно отдыхать, а трудиться не престижно. «Фактически время досуга не «свободно», – уточняет автор термина «общество потребления» французский социолог и философ Ж. Бодрийяр: оно израсходовано, но не в виде чистой траты, а с целью необходимого для общественного индивида производства статусов. Никто не имеет потребности в досуге, но все вынуждены представить доказательства своей свободы в отношении производительного труда» [2, с. 202]. В таком понимании труд превращается в работу – «занятие рабов», до которого «истинно свободный человек» никогда не снизойдет; а если сказать более прямолинейно, не смягчая – «не опустится».

Хотя традиций рабовладения в нашей стране не было, мировоззренческие установки значительной части населения в последние тридцать лет существования нашего общества все больше напоминают установки древних римлян. «Свободный» гражданин Римской империи предпочитал быть лучше нищим, живя на подачки бесплатного хлеба (своеобразное «пособие по безработице», практиковавшееся в Древне Риме), чем зарабатывать на жизнь своими руками – это было ниже его достоинства. В итоге, в городах Римской империи скапливалось все больше люмпенов, требовавших «хлеба и зрелищ», в то время как огромное количество виноградников было заброшено, некогда цветущие земли перестали обрабатываться. На эти земли империи потихоньку просачивались «варвары» – они были «не в курсе», что работать руками «непрестижно»: они поднимали эти виноградники, строили дома. Еще они рожали много детей – женщины этих «варварских» народов были также «не в курсе», что «надо пожить для себя»: по «наивности» своей они думали, что растить детей – это и значит «жить для себя».

Рядом с современной Россией тоже есть трудолюбивые соседи, которые бы с удовольствием поднимали заброшенные села и обживали малонаселенные просторы Сибири и дальнего Востока… Как бы нам не повторить судьбу Римской империи! На ее примере мы видим, что утверждение гедонизма на вершине ценностной пирамиды – это тревожный симптом, предвещающий закат, конец данной цивилизации. Закат происходит, в том числе, и через простое демографическое вырождение, ибо рождение и воспитание детей – это тоже труд, самоотдача, даже самозабвение. Когда никто в обществе не хочет трудиться, растрачивать себя, жертвовать собой – нести свой крест и «умирать на своей Голгофе», то умирает уже безо всяких кавычек – само общество.

Поэтому согласимся с русским публицистом и писателем В. В. Розановым, что философия гедонизма и связанная с ним этика эвдемонизма (личное счастье как смысл жизни) – это философия кризисных эпох в жизни общества [12]. Это плохая философия. Праздность, как замечает исследователь культуры постмодерна П. Козловски, чревата печалью, меланхолией и прочими психическими недугами. Еще Фрейд считал, что «труд обеспечивает человека самой прочной связью с реальностью», выступает неким гарантом его психического благополучия и адекватности. [6, с. 121].

Совместимо ли постиндустриальное общество с какой-то иной этикой жизни? В конце концов, кто-то же должен растить хлеб, шить одежду, укладывать асфальт? Присмотревшись к способу существования наиболее развитых постиндустриальных обществ, мы обнаружим, что в материальном плане они существуют преимущественно за счет международного разделения труда. Десять процентов населения Японии – самой развитой постиндустриальной страны, занятые в сфере промышленности и сельского хозяйства, вряд ли смогут обеспечить остальные 90% населения всем необходимым для жизни без включенности страны в международную торговлю. Наша страна за последние тридцать лет стала тоже слишком зависима от импорта. С завершением процесса глобализации постиндустриальные общества должны либо вернуться к этике труда и служения обществу, либо сойти с исторической арены. Поэтому в современную эпоху начавшегося процесса деглобализации у ценности созидательного труда есть шанс: как за счет расширения производственной сферы (к этому вынуждает сворачивание торговых связей между странами), так и за счет того, что оказание услуг – это на самом деле тоже труд. Это достаточно тяжелый и напряженный труд, не смотря на то, что иные диссертации, написанные в либеральном духе убеждают нас, что в постиндустриальном обществе произошла «утрата трудом той беспрецедентной значимости, которую он имел в индустриальном обществе» [15, с.13].

Этот труд имеет свою специфику – в сфере услуг продукт не отделен от производителя, точнее, исполнителя. «Предоставление услуги – это отдача своего тела, времени, пространства, серого вещества» [1, с.66]. Эта особенность труда в сфере услуг, как замечал еще Ж. Бодрийяр, чревата переходом «к тотальному закабалению и закрепощению человеческой личности» [1, с. 66]. Поэтому в эпоху гедонизма люди изо всех сил прячут от посторонних глаз этот аспект своей жизни и работы. (Зато с удовольствием выкладывают в социальных сетях фото-свидетельства того, как они отдыхают.)

Тем не менее, и в сфере услуг можно «строить храм» – рассматривать свою деятельность как труд на благо общества и людей, которым оказываются услуги. Можно попробовать сделать этот мир лучше: например, поставить сверхзадачей формирование критического мышления у студентов, развитие способностей у школьников, укрепление здоровье населения и т.д. В этом процессе тоже можно жить, проявлять себя, а не только функционировать и зарабатывать деньги.

Выводы

Итак, труд – несомненная основа основ существования любого общества. Однако для самого человека труд, в зависимости от социально-экономических условий, может быть не только благословением, но и проклятием: не тем, что его развивает, а тем, что его разрушает. Поэтому в Указе Президента [14] в качестве традиционной ценности нашего общества указан не просто труд, а тот его вид, который соответствует гуманистическим ценностям – созидательный труд. Такой труд был ключевым понятием в пролетарском гуманизме и в наиболее полной форме проявил себя в советский период.

От других видов труда (рабского и отчужденного) его отличает возможность проявления «сущностных сил человека» (К. Маркс) через коллективное творчество, «общее дело».

Однако при обращении к современной – постсоветской культуре, мы видим четко выраженную ориентацию на ценности гедонизма, согласно которому высшей ценностью является не труд, а удовольствие. Человек видит возможность для своего развития и самовыражения только в сфере потребления, а не созидания, либо в гедонистически понятом творчестве, которое не предполагает какого-либо напряжения сил, а трактуется как абсолютная спонтанность.

Социально-экономической основой победы гедонистических ценностей является отчужденный труд (человек работает за зарплату, так как конечный продукт его деятельности не может быть им «присвоен»), характерный для капитализма не только индустриального, но уже и постиндустриального общества. Боле того, развитие сферы услуг, как ведущей сферы экономической жизни постиндустриального общества, требует именно такого – гедонистически ориентированного человека в качестве своего потребителя.

Как свидетельствует история, возвышение ценностей гедонизма, их массовое распространение в обществе, характерно для «закатного», кризисного состояния цивилизаций. Процессы деглобализации, начавшиеся в современном мире, дают шанс для внутренней перестройки постиндустриальных обществ (в том числе и нашего), предполагающей возвращение к этике труда и служения обществу.

Дальнейшие исследования

Насколько этот шанс реален, сможет ли общество повернуться от ценностей гедонизма к ценностям созидательного труда? Для ответа на эти вопросы общественные науки должны исследовать:

• специфику труда в постиндустриальном обществе без либеральной идеализации последнего;
• тенденции развития постиндустриальных обществ и изменение характера труда в начинающейся эпохе постглобализма;
• тенденции развития «общества потребления» и его ценностей после возможного завершения процесса глобализации.