Обратимся к любимой метафоре либералов – “невидимой руке рынка” с отсылкой к авторитету Адама Смита (1723 – 1790). В наши дни это выражение часто используется, как объяснение структурирования изначального рыночного хаоса в “баланс спроса и предложения” и/или “рыночное равновесие” (рассмотрим отдельно).
Но изначально “невидимая рука” описывала принцип, согласно которому эгоистичные действия каждого субъекта рынка ведут к росту всеобщего благосостояния. Действует ли на самом деле этот принцип, мы рассмотрим отдельно, но важно отметить, что такой подход является вполне естественным порождением протестантской культуры, под сильнейшим влиянием которой (в форме англиканства) развивался как английский либерализм в целом, так и его экономическая составляющая.
Классическую работу Макса Вебера “Протестантская этика и дух капитализма” (1905) можно рассматривать как подробное раскрытие принципа “от индивидуального эгоизма к общественному благосостоянию с божьей помощью”.
Адам Смит “невидимую руку” упоминает дважды. Сегодня мы разберем фрагмент из его ранней работы «Теория нравственных чувств» (1759): “По-видимому, какая-то невидимая рука заставляет их (богатых) принимать участие в таком же распределении предметов, необходимых для жизни, какое существовало бы, если бы земля была распределена поровну между всеми населяющими её людьми. Таким образом, без всякого преднамеренного желания и вовсе того не подозревая, богатый служит общественным интересам и умножению человеческого рода”.
Здесь Адам Смит в неявной и витиеватой форме указывает на то, что капитал как стоимость, используемая для извлечения прибыли, существует только в рамках общественной производственной, экономической и финансовой деятельности. Это определяющее свойство капитала и является оно одной из двух составляющих “невидимой руки”. Вторая составляющая, которую позже Карл Маркс (1818 – 1883) сформулировал, как “основное противоречие капитализма”, – общественный характер производства прибавочного продукта соединен с частнокапиталистической формой его присвоения.
Адам Смит обращает внимание на общественный характер потребления и под “общественным благом” понимает удовлетворение спроса. Ни о каком “балансе спроса и предложения” здесь речи не идет. В концепции “невидимой руки” Адама Смита мы отмечаем одно существенное “философское” противоречие. В основе английских либеральных концепций XVIII – XX веков лежала концепция т.н. социологического номинализма (более поздний термин), согласно которой единственным субъектом изучения социальных наук является индивид и его социальные действия. В то время, как понятия, выражающие социальное целое, – не более чем названия / имена (“номос”), без сущности и содержания.
Противоположный подход именуется социологическим реализмом, который считает различные социальные конструкции – например, общество и классы, – реально существующими и не сводимыми к сумме входящих в них индивидуумов.
Адам Смит, будучи ярким представителем социологического номинализма, обосновывает позитивный характер индивидуального эгоизма неким механизмом – “невидимой рукой”, – присущим социальной конструкции, в рамках которой осуществляется (рыночное) “распределение предметов”.
Но если “рынок” это только имя, обозначающий сумму его субъектов и их действий, то он сам никакого механизма, выходящего за рамки деятельности своих субъектов, породить не может.
Если же рынок представляет собой социальную реальность, а не только название, то он, теоретически, может через некий присущий ему социальный механизм, именуемый “невидимой рукой”, порождать эгоизм своих субъектов как оптимальный механизм поведения. Но тогда добро пожаловать в марксизм!
Второе упоминание классиком данной темы содержится в его главном труде – «Исследовании о природе и причинах богатства народов» (1776 год). Здесь Смит пишет об общественной пользе, которую приносит эгоизм инвесторов: “Но всякий человек употребляет капитал на поддержку промышленности только ради прибыли, поэтому он всегда будет стараться употреблять его на поддержку той отрасли промышленности, продукт которой будет обладать наибольшей стоимостью и обмениваться на наибольшее количество денег или других товаров (…)
И поскольку каждый отдельный человек старается по возможности употреблять свой капитал на поддержку отечественной промышленности и так направлять эту промышленность, чтобы продукт её обладал наибольшей стоимостью, постольку он обязательно содействует тому, чтобы годовой доход общества был максимально велик. Разумеется, обычно он не имеет цели содействовать общественной пользе и не сознает, насколько он содействует ей.
Предпочитая оказывать поддержку отечественному производству, а не иностранному, он имеет в виду лишь свой собственный интерес и, осуществляя это производство таким образом, чтобы его продукт обладал максимальной стоимостью, он преследует лишь свою собственную выгоду, причём в этом случае, как и во многих других, он невидимой рукой направляется к цели, которая совсем и не входила в его намерения; при этом общество не всегда страдает от того, что эта цель не входила в его намерения. Преследуя свои собственные интересы, он часто более действительным образом служит интересам общества, чем тогда, когда сознательно стремится делать это”.
Во-первых, даже с учетом экономических реалий второй половины XVIII в., описанная картина выглядит весьма упрощенной моделью. Скорее всего, это было сделано Адамом Смитом ради наглядности.
Во-вторых, заявленный эгоизм инвестора несовместим с указанным предпочтением вложения именно в промышленность. Напомним, что при жизни Адама Смита процветала Ост-Индийская компания, а на его молодость пришлась ликвидация знаменитой финансовой пирамиды – Компании Южных Морей; оба английских гиганта были торговыми компаниями. Первой в мировой истории акционерной компанией была английская “Московская торговая компания”, созданная в 1553 году. То есть, эгоизм вполне может подтолкнуть инвестора вложиться не в производство продукта, а в его распределение.
В-третьих, Адам Смит говорит здесь о рынке инвестиций, а не о рынке вообще.
Теперь – по сути. Из приведенной цитаты абсолютно непонятно, почему эгоизм заставляет инвестора предпочесть отечественную промышленность иностранной. Предположим, что это связано с реалиями той эпохи, например, слишком большими рисками. Но, применяя логику классика, можно предположить, что инвестор “служит интересам” того общества, где он инвестирует. То есть выходит, что “иностранный инвестор служит интересам чужой страны”? В таком виде тезис становится не ложным, но, относительным, – в зависимости от обстоятельств.
Заменим относительный тезис абсолютным, – инвестор приносит выгоду той стране, в которой он тратит полученную прибыль. Но у Смита об этом ничего не говорится.
И в завершение внимательно перечитываем фразу об общественном интересе и эгоистичных намерениях инвестора: “общество НЕ ВСЕГДА страдает от того, что эта цель не входила в его намерения”. То есть, общество НЕ ВСЕГДА страдает от “невидимой руки”. Сложно поспорить, действительно, – не всегда. Но чаще всего!
PS. Мы были свидетелями многолетних периодов, когда эгоизм подсказывал инвесторам вложения в различные финансовые инструменты. Избыток таких вложений неизбежно приводил к надуванию финансовых пузырей, которые, лопнув, делали общество беднее. Как видим, “невидимая рука” может вполне реально забраться в общественные карманы.