Древнерусский книжник: три «измерения» истории

Аннотация. В статье рассказывается о том, что каждая эпоха обладает своей рациональностью. И взгляд на историю средневекового человека хоть и кажется современным людям странным, но он был обусловлен тогдашними воззрениями, в центре которых находилось христианство. Для того, чтобы понять, как древнерусский книжник видел историю, нужно показать, какая тогда использовалась «историческая концепция». А она коренилась в представлении о том, что история имеет три «измерения»: линейная история, спиральная история (все новые события – лишь отзвуки «столбового» первособытия) и история «за пределами истории» (когда «времени больше не будет») – это то, что называлось пакибытием.

1. Были ли древние люди глупее нас?

В каждую эпоху люди, как правило, склонны считать себя вершиной социальной эволюции. Более того, каждая эпоха предлагает свою рациональность, поэтому поступки того или иного общественного деятеля из прошлого нельзя рассматривать с современных позиций – в том числе и морально-нравственных установок.

Сегодня в обиход вошло выражение «средневековая дикость», однако так ли дико было средневековье? Те же исследования новгородских берестяных грамот показывают, что древнерусский человек был чуть ли не поголовно грамотен, что тысячу лет назад детей учили школьной грамоте примерно так же, как учат сегодня (см. известный новгородский артефакт «прописи Онфима»).

То же касается и мышления. Есть сведения, что в средневековье средний образованный человек знал куда больше, чем современный интеллигент. Причина простая – кроме рукописей не было никаких иных средств хранения информации, соответственно, людям приходилось ее держать в собственной памяти. Исследования показывают, что современный человек вообще теряет свой интеллектуальный потенциал. Например, Э. Даттон, Д. ван дер Линден, Р. Линн говорят не только о снижении интеллекта людей в XXI веке (что понятно: интернет, гаджеты, компьютерные игры…), но и за прошлое столетие! Они, ссылаясь на исследование М. Вудли и его коллег, используют понятие «подлинный интеллект», который включает не только возможность разбираться с пресловутыми заданиями на IQ, но и другие факторы. Что же касается нашего века, то Э. Даттон, Д. ван дер Линден, Р. Линн рассматривают множество научных исследований, так или иначе свидетельствующих, что человечество глупеет (1).

То есть мы должны понимать, что прямая линия прогресса, в том числе и интеллектуального, – это миф. Что, конечно, не отменяет развитие технологий: да и здесь есть мнения, что древние цивилизации порой умели нечто, что нам сейчас кажется не вписывающимся в концепцию «глупых предков», пример – рисунки в пустыне Наска.

Таким образом, мышление относительно древних людей, каким бы экзотическим оно бы ни показалось нам сегодня, вполне может отражать какие-то непонятные или неизвестные нам бытийные закономерности. Более того, мы можем не владеть теми ментальными техниками, которыми владели люди в древности и которые сегодня кажутся нам сказкой, выдумкой. В этой связи известный мифолог Я.Э. Голосовкер отмечал: «Имагинативный, то есть воображаемый, объект “мифа” не есть только “выдумка”, а есть одновременно познанная тайна объективного мира и есть нечто предугаданное в нем; в имагинативном, или воображаемом, объекте мифа заключен действительный реальный объект» (2).

2. Разные концепции течения времени: линия и круг

Древнерусский книжник – это образованный человек, который жил либо при монастыре, либо при князе. Чаще всего летописным трудом занимались монахи, поэтому они в своих трудах транслировали совершенно особые воззрения на историю, конечно же, делая это через призму христианского вероучения. Поэтому для начала нужно разобраться, в чём же принципиально отличалось христианство от воззрений представителей неавраамических религий.

Итак, в древности люди по-разному смотрели на время (темпоральность). Во многом картина мира у того или иного народа была обусловлена религиозными представлениями. Чаще всего исследователи говорят о двух концепциях времени. Первая из них иудео-христианская – линейная, то есть это «стрела времени». Вторая концепция – кругового языческого времени: «В древних исторических произведениях мы находим два основных, противоположных друг другу способа рассмотрения течения времени, и они продолжают существовать до наших дней, пересекая традиционное деление между еврейской и (или) христианской концепциями единого стационарного или непрерывного времени и некой унитарной греческой и (или) римской концепцией» (3).

Однако, как и любая схема, это представление – лишь некая условная модель, где бинарность введена для более четкого закрепления антитезы. На самом деле, если мы посмотрим на христианскую темпоральность, то увидим, что всё здесь куда сложнее представленной выше дихотомии. Более того, христианская линейность может разворачиваться и в условный «круг», и даже становиться «точкой».

3. «Столбовые события» как временная спираль

Если не кругом, то по крайней мере спиралью видится концепция, разрабатываемая в святоотеческих трудах, которая может быть названа пророчествами «двойного действия». Многие слова Библии имеют как бы сиюминутное, «здешнее» значение и обобщенно-бытийное – охватывающее всю историю человечества. Пример: предсказание, которое делает Христос по поводу разрушения Иерусалима (оно вошло в обиход по емкому образу: «не останется камня на камне»). Здесь есть пласт и сиюминутный, и обобщенно-онтологический, связанный со Вторым пришествием Иисуса. Чтобы увидеть, как это происходит надо дать большую цитату из Евангелия (Лк. 21, 5–7, 10–11, 20–24):

5. И когда некоторые говорили о храме, что он украшен дорогими камнями и вкладами, Он сказал:

6. придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне; все будет разрушено.

7. И спросили Его: Учитель! когда же это будет? и какой признак, когда это должно произойти?

10. Тогда сказал им: восстанет народ на народ, и царство на царство;

11. будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба.

20. Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда знайте, что приблизилось запустение его:

21. тогда находящиеся в Иудее да бегут в горы; и кто в городе, выходи из него; и кто в окрестностях, не входи в него,

22. потому что это дни отмщения, да исполнится все написанное.

23. Горе же беременным и питающим сосцами в те дни; ибо великое будет бедствие на земле и гнев на народ сей:

24. и падут от острия меча, и отведутся в плен во все народы; и Иерусалим будет попираем язычниками, доколе не окончатся времена язычников.

С позиции всего библейского текста очевидно, что слова «будут большие землетрясения по местам, и глады, и моры, и ужасные явления, и великие знамения с неба» – относятся к концу мира, они имеют множественные соответствия в книге апокалипсиса (Откровение Иоанна Богослова). Но другие предсказания касаются явно «ближних дат»: «придут дни, в которые из того, что вы здесь видите, не останется камня на камне». Так сплавляются два темпоральных пласта, о которых сказано выше. То есть фрагмент интерпретируется и в контексте историческом, и в контексте обобщенно-онтологическом. Первое, это намек на события, которые вскоре произойдут: будущий император Рима Тит Флавий Веспасиан в 70 году н.э. взял штурмом и разрушил Иерусалим. И все в точности сбылось: город на самом деле был разрушен до основания. Второй план тоже очевиден: уничтожение Иерусалима незадолго до Второго пришествия.

В подобных координатах и мыслили древнерусские книжники, составлявшие летописи. Это важно потому, что именно через призму такой темпоральности мы знаем нашу историю, основным источником которой являются летописи. Ю.М. Лотман рассуждает о специфике древнерусского сознания следующим образом: «Лежащие в основе миропорядка “первые” события не переходят в призрачное бытие воспоминаний – они существуют в своей реальности вечно. Каждое новое событие такого рода не есть нечто отдельное от “первого” его прообраза – оно лишь представляет собой обновление и рост этого вечного “столбового” события» (4).

Подобные обобщенно-онтологические события как бы порождают множество сущностных «копий», которые с виду могут быть несколько отличными друг от друга, но они имеют единую инвариантную суть. То есть речь идет о глубинном сущностном первоисточнике, породившем некий однородный ряд. И все это выглядит, как спираль: есть некая точка на оси истории, которая повторяется и дальше, но на новых витках. И в этих координатах, как отмечает Лотман, «каждое убийство братом брата не представляет собой какого-либо нового и отдельного поступка, а является лишь обновлением каинова греха, который сам по себе вечен» (4).

4. Вечность как полнота времен

И вот здесь нужно ответить на вопрос: а что понимается под фразой: «сам по себе вечен». Дело в том, что русский книжник (опять же апеллируя к темпоральной концепции Библии) вечность понимал вовсе не как бесконечность. Вечность – это «полнота времен», то есть у истории есть начало (акт сотворения мира) и есть конец, предсказанный еще в Ветхом завете, но в полноценную панораму развернутый в Откровении Иоанна Богослова. Вспомним также ставшую сакраментальной фразу: «времени больше не будет». То есть время, для христианства, не бесконечная величина. И настанет момент, когда, по словам Писания, будет «новое небо и новая земля»: то есть, как бы сейчас сказали, иные причинно-следственные связи, если угодно, иная физическая картина мира.

Эта концепция сакральных «столбовых событий», возможно, отсылает к представлению о времени, разработанном некоторыми отцами Церкви и получившей в богословии название «эон» (5). Что же это такое? Это некое состояние субъекта, который как бы выпал из привычной причинно-следственной цепи, который вне системы, то есть смотрит на мир из некоего инобытия. В таком вИдении воедино сплавлены прошлое, будущее и настоящее. Говоря по-другому, это некая темпоральная точка, в которой все события мировой истории даны одновременно, в единой синхронической картине (что-то подобное, к слову, есть в рассказе Борхеса «Алеф»).

Словом, эоническое время – это и есть вечность, сплавленная до единого «сгустка». При таком ракурсе мы можем говорить, что в христианской темпоральности может быть выделена и особая концепция времени, где последнее представлено в виде «точки».

5. Пакибытие: когда «времени больше не будет»

Наконец, еще одна «эманация» библейской темпоральности – это особое состояние мира после «дня гнева» – в Священном писании этот день называется именно так, однако в массовой культуре он чаще именуется «судным днем» или «страшным судом». После того, как произойдет разделение человечества на «овец» и «козлищ» (то есть на праведников и грешников), наступит иная, вторая вечность, которой, опять же по словам Библии, уже не будет конца. То есть вторая вечность, наступающая после Второго пришествия Христа, уже будет бесконечной. В церковной традиции это «поствремя» часто называют «пакибытием». О нем говорится очень общо, главное здесь то, что «отрёт Бог всякую слезу с очей их» – то есть не будет больше смерти и страданий. Ну и, повторю, не будет и самого времени.

Итак, у летописцев Древней Руси было три базовых темпоральности: 1. линейное историческое время; 2. обобщенно-бытийное (инвариантное), где каждое событие, происходящее сегодня, есть отражение некоего первособытия, то есть не самостоятельный факт, а лишь сущностный «отзвук»; 3. новое время и новое причинность после Второго пришествия Христа (см. Апокалипсис Иоанна Богослова). И именно с такой структурой темпоральности имеют дело историки, когда интерпретируют древнерусские события. Понятно, что такой ракурс задает и особую «обработку событийного материала» со стороны древнерусских летописцев, это нужно учитывать в том числе и при преподавании истории как школьного и вузовского предмета.