Общинный уклад русских артелей: история и перспективы

В статье рассматривается артельная форма хозяйствования и труда. Приводятся исторические ретроспективы русской артели. Анализируются ее общинный уклад, особенности внутренних взаимоотношений, народной консолидации и саморегуляции. Показываются эффективность, преимущества и возможные перспективы использования артельной организации труда в будущем.

Реакция группирования и объединения есть способ самоорганизации и сущностной потребности отдельного человека. Материальные потребности, такие, как «хлеб насущный», являются, безусловно, одними из самых важных моментов, побуждающих людей к интеграции и труду. Русская национальная почва породила одну из самых эффективных трудовых форм народной самоорганизации, получившую название артели. Действительно ли на Руси процветал только азиатский способ организации производства с его рабскими крепостными отношениями и духом безмолвия, раболепия, пресмыкания? Либо мы за сформированным западниками комплексом не замечаем чего-то гораздо большего, что является проявлением народного самосознания, мудрой самоорганизации и движет русским духом?

Русское народное творчество весьма богато отражает артельную общину, включая ее в «положительную историческую память» нации в качестве примера совместного «братского» труда: «артелью города берут»; «артель дружбой крепка»; «в одиночку не одолеешь и кочку, артелью и через гору впору»; «муравьи да пчелы артелями живут, и работа спора»; «один горюет, а артель воюет (то есть работает)»; «один и камень не сдвинешь, а артелью гору поднимешь»; «артельная каша лучше» ; «артелью гору поднимешь, а один и камень не сдвинешь » [1] и т. п. (цитаты можно было продолжить). Пословицы и поговорки столь ярки своей меткостью и мудростью, что, безусловно, свидетельствует об органичности артели как исторической формы народного духа и социальной организации труда в нашей стране.

Артели известны давно и своими корнями уходят в глубокую древность. На Руси они документально упоминаются впервые еще в XIV веке в договорных грамотах князей. Тогда уже артели существовали на основе различных форм хозяйствования, а именно: охотничьи, рыболовные, сокольничьи артели. Широкое распространение артельные промысловые объединения получили со второй половины XVII века как результат альтернативного и вариабельного развития крестьянских хозяйств. Появились плотницкие, каменщиков, малярные, валяльные, иконописные, камнетёсные, бурлацкие, коновязные, пастушьи и многие другие формы. На заре капитализма расцвели портняжные, башмачные, посыльные, извозные, рабочие и др. Начало капитализма в Российской Империи повлекло за собой появление артелей среди весьма образованной и даже социально привилегированной публики: артелей художников, переводчиков, инженеров и др. Для артельного объединения важны были земляческие, родственные, национальные, классовые факторы, но основным формообразующим принципом являлся особый тип трудового и социального уклада. Артели создавались на основе формальной или неформальной договоренности для выполнения как единовременных (разовых), так и постоянных работ и представляли собой весьма распространённую форму хозяйствования и получения доходов.

Православная культура и русский национальный опыт Святой Руси с присущим ей опытом соборности, безусловно, регламентировали трудовые консолидации в русской низовой социальности. Старинные общинно-артельные формы кустарных промыслов представляют, таким образом, не просто общественный, но и архетипический феномен. Даже при уже существовавшем СССР в нем так до конца и не сформировался зрелый, в марксистском понимании, пролетариат. По преимуществу психотип русского человека был общинным. Он весьма устойчив, живуч и естественным образом является основой для современных и перспективных типов хозяйствования.

Речь идет именно о внутренней социальной и экономической организации русских артелей как особых культурных трудовых и хозяйственных ячеек. Артелью следует называть не просто бригадный подряд или искусственно организованную кооперацию, но форму народной общинной низовой самоорганизации [2]. Здесь кроется коренной отличительный признак артели как общинной, в отличие от государственной или капиталистической форм организации хозяйства, труда и получения прибыли.

Кроме того, артель является не только и не столько стационарным экономическим/производственным институтом, сколько свободным субъектом рыночной саморегуляции. Причем народным субъектом, это глубоко общинная форма народной (не только «низовой») самоорганизации и самоуправления.

Любое внешнее государственное, либо частное капиталистическое управление склонно нивелировать и девальвировать артельный тип самоорганизации и хозяйствования. При таком прессинге артель либо распадается, либо перестает быть артелью. Давление извне встраивает артель в капиталистическую производственную цепь, и она перестает быть собой, становится государственной или частной собственностью.

Безусловно и государство, и частный капитал в силу своей природы всегда оказывали свое естественное давление на артель. Такие попытки осуществлялись еще до революции и особенно активно с последней четверти XIX века во времена активной деятельности в Российской Империи такого рода трудовых общин. Одних маслобойных артелей насчитывалось более трех тысяч. Существует мнение, что распространение артелей соотносится с исконно русской формой социальной организации и общественного уклада. Этим выражается ее популярность, экономическая жизнеспособность и выживаемость [2]. А. А. Николаев отмечает, что: «Буйный рост русской кооперации после 1905 года объясняется колоссальным, многовековым опытом артельной жизни» [3].

После Октябрьской революции эти попытки продолжились, несмотря на сугубо социалистическую природу артели. Однако полностью поглотить движение русской артели периода первой четверти прошлого века большевикам не удалось, и в СССР вплоть до шестидесятых годов прошлого века эта традиция продолжала существовать в виде, прежде всего, промысловых и сельскохозяйственных ее форм, пока они не были искусственно разрушены хрущёвским политическим самодурством. Надо сказать, что именно административно-политическими, а не экономическими методами. Между тем, русские экономические устои, уходящие корнями в дореволюционную Россию, до сих пор живы. Д. И. Менделеев писал: «В общинном и артельном началах, свойственных нашему народу, я вижу зародыш возможности правильного решения в будущем многих из тех задач, которые предстоят на пути при развитии промышленности и должны затруднять те страны, в которых индивидуализму отдано окончательное предпочтение, так как, по моему мнению, после известного периода предварительного роста скорее и легче совершать все крупные улучшения, исходя из исторически крепкого общинного начала, чем идя от развитого индивидуализма к началу общественному» [4].

Общинный русский уклад, сочетаясь с его историческими и национальными корнями, естественным образом выливался в артель как в форму трудовой занятности и групповой деятельности пролетариата и крестьянства. В широком смысле к артели часто применимы самые широкие формы определений от криминальной шайки до творческой научной команды.

Действительно артельные общинные объединения оказались очень жизнеспособными, гибкими, мимикрирующими под актуальные/магистральные формы ведения хозяйствования, будь то капитализм или социализм. Первой такой мимикрией была кооперация. В имеющейся научной периодике существуют тенденция к отождествлению между артельной и кооперативной организацией. При том, что рискованно проводить здесь прямые параллели, так или иначе, между этими формами хозяйствования имеется много общего.  Артель, конечно же, существовала на русской культурной почве задолго до провозглашения кооперации. Между тем, кооперативная модель наиболее близка к артельной в силу присущей ей большей экономической свободы, рыночной гибкости и самоорганизации. Кооперативно-артельная экономика в эпоху НЭПа могла бы дать хороший тренд в организации типов социальной/социалистической хозяйственности, если бы не наткнулась на марксисткие идеологические клише и не захлебнулась в плановой экономике. Кроме того, даже коллективные и совместные хозяйства (советские колхозы и совхозы) формировались по артельно-общинной модели, однако далеко не все ее в себе сохранили. Колхозы с совхозами следует относить к артелям весьма условно, поскольку они представляют внешнюю форму организации и контроля. «Чуждые народу организаторы – вовсе не мудрые пастыри…» [5].

Ввиду того, что артели изменчивы, гибки и порой растворяются в других формах трудовой организации и консолидации, трудно провести точную понятийную демаркацию, что есть артель, а что не совсем. Однако сама суть анализируемого вопроса ставит нас перед такой необходимостью.

В чем специфика артели и что может подпадать под ее определение? Один из первых исследователей русской артели Н.В. Калачов (1819–1885) дает ей следующую дефиницию: «…товарищество нескольких лиц, соединяющихся своим капиталом и трудами, или только последними, для какой-нибудь работы, промысла или предприятия и вследствие этого отвечающих друг за друга» [7].

Итак, артель представляет собой группу, исторически связанную общностью ценностей, целей, условий жизни, а также потребностями и обстоятельствами, созданную для деятельности по получению дохода. Низовая и сугубо народная общинная организация, свободный характер занятости и самоорганизация – сущность данного явления. Артель выживает только в результате эффективной деятельности и обладает ощутимыми преимуществами.

В артели реализовывались принципы, не всегда присутствующие в «посткрепостной» русской культуре, а именно: самоуправление и равноправие. Даже к молодым участникам относились с уважением. Не страх, а именно уважение всегда имелось и к начальствующему. Возрастная преемственность, наставничество, срабатываемость, сплоченность, согласованность и конструктивная взаимовыручка рождали феномен трудовой поруки и коллективной ответственности. Это касалось не только результатов работы, но и используемых заемных средств. Ответственность распределялась на каждого артельщика и давала заимодавцу и заказчику надежные гарантии.

Неформальная составляющая с приоритетом четких правил превалировала над формальной. Количество ненужных звенев, посредников и неэффективных участников сводилась к минимуму. Имелся приоритет внутреннего автономного суверенитета над внешними формальными юридически правовыми отношениями [3]. Исполнение внешних обязательств при такой внутренней организации было гарантированным, своевременным и незамедлительным.

Непременной составляющей артели как группы является добровольность ее членов. В артели отбирались по принципу годности и нужности, то есть люди, способные выполнять поставленные перед ними задачи. Участник должен быть квалифицированным, выносливым, энергичным и мотивированным на результат. Слабых, маргиналов, алкоголиков и прочих – артель не терпит. Несоответствующего необходимым требованиям артель из себя извергала. Таким образом в артели работает принцип естественного отбора, продвижения и выживания наиболее дееспособных, умелых и успешных. Реализуется принцип удовлетворения своим трудом, принадлежности к группе. Фактор самостоятельности и личностной автономии в артели присутствовал в единстве с коллективным. Индивидуальная выгода напрямую зависела от общей.

Предпочтение артельному труду отдавалось в русской культуре еще и потому, что там реализовывалась социальная справедливость, чувствовалась причастность к общему делу на фоне ощущения поддержки товарища, взаимопомощь и взаимовыручка, должное и справедливое вознаграждение за затраченный труд. Артель ввиду этого не была простой средой зарабатывания, это был специфический социальный уклад, пожалуй, наиболее пассионарного населения. Уклад почти семейный и даже более того. Он обеспечивал надежное присутствие референтной среды. Ввиду этого в артель трудно было попасть, а участники ее старались в ней удержаться, сохранить единство команды.

От членов, нанятых и порой вынуждено находящихся на своих рабочих местах крестьянской общины или цеховых рабочих, артельщиков отличала высокая нацеленность на результат. От быстроты и качества работы в совокупности с командной взаимовыручкой и слаженностью зависел доход каждого члена и преуспевание артели в целом. При этом артель шлифовала индивидуальный характер: необходимо было уметь прощать и не держать зло, быть снисходительным к товарищу, наставлять молодежь. От эффективности трудовой и экономической деятельности артели выигрывало в целом все общество.

Трудовые отношения в государственной плановой экономике или же экономике капиталистического левиафана с их элементами дискриминации и отчуждения в сравнении с артельной занятостью и деятельностью часто проигрывают. Ввиду высокой эффективности русская артель могла выполнять задачи повышенной сложности в более короткие, чем обычно, сроки. Артели как форма социальной и трудовой организации составляла и может составить прямую конкуренцию капиталу. В данной связи в рамках оценки отношения к артелям с стороны государства и общества О. А. Платонов констатирует определенного рода неловкую амбивалентность, говоря о том, что артели нуждаются в креативной поддержке со стороны образованного слоя общества и в целом государства: «и государство, и предприниматели пытаются ограничить главный принцип артели – ее самостоятельность и автономность на производстве» [7].

При всем описанном, в существовании артели заложен некоторого рода парадокс. Слишком самодостаточные и внутренне автономные малые и средние экономические субъекты настораживают власть, корпорации и капитал, а в обществе у многих вызывают банальную зависть. Заметим, что явным и подспудным трендом на данный момент не только в России, но и мире в целом является усиление отчужденного труда в условиях жесткого найма и цифрового контроля. Открытые контакты и социальные связи подменяются отдаленными, опосредованными контактами и безличными формальными – начальник-подчиненный. Из деловых и производственных отношений все чаще ускользает дух непосредственности, порядочности, товарищества, доверия, поддержки и взаимной ответственности.

***

Артели представляют собой эффективные субъекты труда, социальной саморегуляции и конкуренции. Они органично могут функционировать в рыночной экономике и являются акторами пресловутого гражданского общества. В идеале, чем больше «артельной» организации экономики и производства, тем мощнее гражданское общество. Такое социальное группирование и организация труда с необходимостью продуцирует основание для усиления того, что называется средним классом.

Увы, самостоятельным субъектом и политической силой артели быть все же не в состоянии. Они всегда будут заняты своими внутренними вопросами. При этом быть моделью хозяйствования в руках умных политиков безусловно могут и должны. Нечто подобное было реализовано в некоторых сельскохозяйственных и промышленных секторах экономики КНР, где артельная модель удачно встраивалась и уживалась с государственной экономической машиной, а правительство этому не только не мешало, но и активно это поддерживало.

На сегодняшний момент российские артели не утратили своего потенциала, рыночной значимости и вполне могут послужить основанием, материалом и моделью для становления прогрессивных форм общественных отношений и конкретно – народного общинного труда, производства и хозяйствования. Можно сказать, что «артель» есть альтернатива не только капитализму, но и глобализму, при этом нет необходимости «побеждать» капитализм окончательно, вполне могут существовать оба типа организации труда.