Творчество: христианство и современность. Часть 2

Вторая статья, посвященная одной из главных ценностей современной культуры – творчеству. Рассмотрены особенности его современного понимания через сравнение с христианской концепцией творчества. Сопоставлены понимание творчества в модерне и постмодерне.

Введение

Рассмотрев в предыдущей статье античную концепцию творчества, мы увидели, что она сильно отличается от современной. Это не удивительно: между античностью и современностью пролегли два тысячелетия христианства. Многое в нашем сегодняшнем миропонимании пришло к нам не из античности, а именно из христианства. Поэтому следующим шагом в осмыслении особенностей современного понимания творчества является его сравнение с христианской концепцией творчества.

Кроме того, следует уточнить понятие «современность»: под ней обычно понимается модерн (от фр. moderne – современный), то есть культурная эпоха, совпадающая с историческим периодом Нового времени. Но что говорит о творчестве постмодерн (70-е гг. XX века – настоящее время)?

Исследованию этих двух аспектов темы творчества и будет посвящена данная статья.

Христианское понимание творчества

Христианское мировоззрение выдвигает совершенно новую, по сравнению с античностью, концепцию творчества – уже более знакомую для нас. Религиозная картина мира и вся религиозная философия основаны на идее креацианизма – идеи творения Богом мира из ничего. Так возникает понимание творчества как создания нового.

Однако христианская картина мира существенно менялась при переходе от средневековья к эпохе Возрождения, а затем к Новому времени.

Мыслители средних веков понятие творчества применяли исключительно к Богу, а не к человеку. Как уже упоминалось, только эпоха Возрождения стала говорить о творчестве как высшей способности человека. Причем под творчеством понималось  не только создание культурных ценностей (книг, картин и т.д.), но и самосозидание человека. Итальянский философ Д. пико Дела Мирандолла в своей «Речи о достоинстве человека» выдвинул мысль, что Бог дал человеку свободу воли затем, чтобы он сам закончил свой образ, досоздал его. Это представление о человеке и его творчестве полностью развернется в культуре Нового времени: утвердится идеал человека как преобразователя мира.

Как известно, эпоха Возрождения получила свое название по причине попытки возродить античность. Однако мыслители Ренессанса обращались к античности в рамках христианского видения мира. Поэтому античная концепция «мимезиса» (подражания природе) была существенно трансформирована. Христианское понимание творчества как создания нового на основе свободного воления творческого субъекта, привело к смещению акцента с природы на самого творца (в данном случае уже не Бога, а человека). Художник узревает ту красоту, что сокрыта в тайниках природы, но при этом он как бы соревнуется с Богом-Создателем [3].  Человек в эстетике Ренессанса уже окончательно стал субъектом творчества, хотя и вдохновляемым Богом и божественным миром.

Впоследствии в культуре Нового времени эта тенденция оформится полностью, и мы увидим творческого индивидуума, создающего по своим собственным законам. Возникнет культ гения, интерес к самому акту творчества и к личности художника. Этот культ достигает своего апогея у романтиков XIX века. Согласно Шеллингу, творчество, и прежде всего творчество художника и философа, – это высшая форма человеческой деятельности. Здесь человек соприкасается с Абсолютом, с Богом. В «магическом идеализме» Новалиса воображение, творческая фантазия рассматривается как сила, созидающая мир.

Кроме этого мыслители Нового времени развивают концепцию творчества, изучая процесс познания. Познание и творчество не противопоставляются:  в  теории «творческого восприятия» (Дж.Беркли), в идее «продуктивного воображения» (И.Кант, Ф.Шеллинг, романтики) творчество – фундаментальная предпосылка познания вообще. Также мыслители этой эпохи анализируют понятия таланта и гения, соотношение врожденности и божественности творческих способностей, интеллекта и безумия как источников творчества (Гёте, Гегель, Шопенгауэр, Ницше).

В новейшее время, в XX веке наиболее интересную концепцию творчества создает философия экзистенциализма. Согласно ей, носителем творческого начала является личность, понятая как экзистенция, т. е. как некое глубинное иррациональное начало свободы. Экзистенциализм наиболее известен по своему атеистическому варианту – философии Ж.П. Сартра и А. Камю. Однако большинство видных представителей этого учения – религиозные мыслители (Н.А. Бердяев, Л. Шестов, К. Ясперс, Г.Марсель, М. Хайдеггер и др.).

В религиозном варианте экзистенциализма через экзистенцию человек соприкасается с трансцендентным бытием, в атеистическом экзистенциализме – с ничто. Именно экзистенция как выход за пределы природного и социального, как экстатический порыв (эк-стазис) вносит в мир то новое, что обычно называется творчеством. При этом творчество – не просто деятельность человека, а его призвание, даже «оправдание». Говоря словами, Н. А. Бердяева, Бог ждет от человека «ответного творчества», подобно тому, как отец ждет от сына взросления, чтобы он продолжил его дело. Как мы видим, религиозный экзистенциализм развивает идеи в русле христианской антропологии, причем в ее возрожденческом варианте. Мы видим, что христианский импульс продолжает свою работу и в XX веке, не смотря  процесс десакрализации культуры, начавшийся еще в Новое время.

Причем, если в античной мысли контакт с божеством – основа творчества, то здесь подчёркивается обратная связь: человек «зрит Бога» именно в момент творчества. По мысли Н. А. Бердяева, если человек не верит в Бога, то лишь потому, что он никогда не переживал творческого экстаза. Стоящий у подножья холма не может увидеть то, что можно увидеть с ее вершины. Так и неверие Н.А. Бердяев связывает с отсутствием в жизни человека творчества [1]. 

Творчество и эпоха постмодерна

На экзистенциализме заканчивается модерн и начинается постмодерн. Эстетика постмодерна говорит, что создать новое невозможно, что новое – это всегда коллаж старого.

Постмодерн приходит к выводу о «смерти автора» (название эссе Ролана Барта, опубликованного в 1967 году), а потому не важно, что хотел сказать автор, важно – что увидел зритель или понял читатель. 

Это решительный отход от христианского понимания творчества и гуманистического толкования сущности человека. Но есть ли это возвращение к античности, которая тоже считала, что невозможно создать нечто новое? Нет, и тут разница разительная – античный творец был рупором божеств, медиумом между богами и людьми. Впрочем, как и христианский. 

Современный же человек – существо с сугубо предметным мышлением, потерявший символическое видение мира. Как сказали бы сами христиане, современный человек утерял живую связь с Творцом. На смену Богочеловека окончательно пришел Человекобог. Однако в «человекобожестве погибает не только бог, но и человек»: истинность этих слов Н.А. Бердяева мы наблюдаем в культуре постмодерна, грезящую проектами «пост человечества» и занятую всевозможными экспериментами трансгуманизма.

Античное и христианское толкования творчества, расходясь в понимании сущности последнего, оба сходятся в толковании его процесса: они полагают индивида, который находится в любовной связи с миром (богом или космосом). Определения творчества и креативности, которые мы находим в современных философских энциклопедиях, хоть и не упоминают Бога, но вполне настойчиво указывают на такие необходимые качества, как «высокая интуитивность, усмотрение более глубоких смыслов и следствий воспринятого…, открытость восприятию как внешнего, так и внутреннего мира» [2].  Так же указывается связь творчества и труда [6].

Потеря связи с Богом, с системой,  с почвой – это, собственно, утеря способности к умозрению (видеть Бога или эйдос вещи, слышать Музу или музыку небесных сфер), а умозрение есть основа креативности. Понимание творчества как процесса выявления сокрытого –  именно такое понимание реконструировал из античной мысли философ-экзистенциалист М. Хайдеггер: произвести, сотворить – это значит: вывести нечто до полноты его бытия.  

Как выявить сокрытое? Выявление сокрытого есть процесс развития. Развитие не есть простая изменчивость,  оно является естественным процессом: нельзя из яблони выявить грушу. Должно быть развитие и самого творца – человек должен выявить сокрытое в нем самом абсолютное начало, то есть проявить себя как образ и подобие бога-творца.

Творчество же в постмодерне понимается как простая спонтанность природного, непреображенного человека. Из такого творчества полностью улетучились моменты труда и страдания, которые предполагались как в античном, так и особенно в  христианском понимании творчества. Творчество стало делом легким и приятным, в крайнем случае, предполагающим предварительное усвоение некой готовой технологии: например, прочитать какое-нибудь руководство («как писать книги» и т.п.).

Однако тут возникает главная проблема: такой человек действительно не способен продуцировать ничего нового. Ничего, кроме того, что уже есть в  культуре. Творчество оказывается, по-сути, нарциссизмом, самолюбованием простого обывателя, в лучшем случае – игрой его воображения. Если в сознании такого  «творца» нет ничего, кроме расхожих стереотипов, то создать он сможет, действительно, только коллаж из существующих культурных текстов: какой-нибудь 10001-й вариант банальностей обыденного сознания. Творчества здесь не случится –  ни в античном, ни в христианском смысле. Чтобы заинтересовать своими фантазиями окружающих, а особенно тем, чтобы создать какой-то коммерчески окупаемый продукт, «творец» вынужден эксплуатировать самые низменные массовые инстинкты, балансировать на грани с недозволенным. Так сказать, переплюнуть других по части своей «внутренней свободы» и «раскрепощенности».

Да, любой человек, как личность уникален, но это еще не гарантия творчества, не гарантия того, что это может быть интересен другим. Кому интересно разглядывать чужой нарциссизм – разве что студентам, изучающим психологию.

Современная культура много говорит о необходимости самореализации, но что есть это «само», которое хочет быть «реализованным»?  По К. Югну, запустившему в нашу культуру это понятие,  самореализация – это то, что доступно не любому индивиду, а только целостному. С целостностью у нас плохо – в последнее время стало даже модно быть ущербным, больным, «травмированным» и т.п.. Если обратимся к близкому понятию – самоактуализации, то согласно А. Маслоу, самоактуализация – это тоже не для всех, а преимущественно для зрелых личностей, уже реализовавших более простые потребности. А. Маслоу пишет, что самоактуализирующихся людей он встречал преимущественно в возрастной группе 50-70 лет [4].  Однако на эти высшие потребности сейчас претендует каждый прыщавый подросток. Зеленый стебелек тужится плодоносить. Не сформировавшееся до конца и неоплодотворенное лоно обещает что-то родить…

Понятны причины: элитарные практики спустились в массы и неизбежно профанировались. Понятен и результат: вместо плода будет симулякр. По-сути, мошенничество. Собственно, быстрые и легкие деньги, которые так прельщают многих ютуберов и тик-токеров – это развод: попытка продать то, чего еще нет. Попытка продать знание – как нечто сделать, так ничего и не сделав.

Выводы

Христианская концепция творчества позволила увидеть в человеке творца как создателя нового, доселе не бывшего. Однако, как и в античности, творческий импульс творец получал через контакт с Богом.

При этом субъектность человека в творчестве все более увеличивалась, достигнув своего апогея в эстетике романтиков, поставивших гения, создающего по своим собственным законам, на максимальную высоту.

Это стало началом заката: как лампочка не горит, не будучи подключенной к сети или подпитанной от аккумулятора, так и атомизированный индивид не способен творить. Когда возвеличенный человек решил, что он может творить без помощи богов, опираясь исключительно на свою спонтанность, он перестал быть способным творить новое. Вполне логично, что постмодерн констатирует творчество как создание коллажа – действительно, это максимум на что способен атомизированный индивид. Действительно, с эпохи романтизма, как считал О. Шпенглер, начинается «закат», угасание «фаустовской» (западноевропейской) культуры. Культура вступила в свой последний период развития – цивилизацию. Она уже не знает глобальных прорывов в новое, она занимается самоцитированием (неоготика, необарокко и т.п.) и тиражированием ранее найденного [4]. 

Постмодерн сокрушает до конца все авторитеты и вертикали: почтительность и почтение забыты даже как просто слова. Поэтому на место развития как органического процесса приходит простая изменчивость. Творчество не требует развитой в душевном, духовном и нравственном планах личности. Оно не мыслится чем-то, что требует времени созревания. Считается, что не зрелая, а совсем юная личность наиболее способна плодоносить. В итоге – симулякр творчества или откровенное мошенничество. Забыто, что творчество – это страдание и труд, оно мыслится как простая спонтанность. В итоге – профанация творчества как элитарной практики. Упрощение, искажение, выхолащивание его сути. Вместо творчества – ее симуляция или имитация. Вместо творений – их симулякры.