О чем на самом деле философия Ницше?

Статья выступает против идеологических искажений философии Ницше. Рассматривается суть его учения о Сверхчеловеке, морали и отношение к христианству. Анализируется отношение к философии Ницше со стороны русских религиозных мыслителей.

Ключевые слова: воля к власти, мораль, постгуманизм, фашизм, христианство.

Введение

Фридрих Ницше (1844-1900) – один из самых цитируемых авторов, когда речь заходит о теме постчеловечества. Однако действительно ли создателя учения о Сверхчеловеке можно отнести к предтечам постгуманизма?

Не происходит ли с Ницше сейчас то же самое, что уже было с ним ХХ веке, когда его имя неизменно ассоциировали с идеологией фашизма? Лишь немногие профессиональные философы видели тогда чудовищное «передергивание» его учения, а именно: как идеологи фашизма (прежде всего Геббельс, который очень любил цитировать Ницше), цепляясь за отдельные высказывания Ницше, беспардонно эксплуатировали авторитет мыслителя, совершенно искажая дух его философии.

Сам же Ницше не имел к теории арийского расового превосходства никакого отношения. Да и не мог иметь, будучи наполовину славянином: во всяком случае, он себя таковым считал (биографы в этом сомневаются, но сам Ницше писал, что его предками по отцу были польские шляхтичи Ницкие, и что он очень гордится таким происхождением). Кроме этого, Ницше никогда не был антисемитом и уже потому не мог проходить по нацистскому ведомству. Его дружба с Вагнером закончилась разрывом во многом из-за антисемитизма композитора. Отношения с сестрой Эльзой разладились по этой же причине: в одном из писем он назвал ее «мстительной антисемитской дурой» [3]. К сожалению, именно Элизабет Фёрстер-Ницше, активная сторонница партии Гитлера, стала распорядительницей литературного наследия Фридриха Ницше. Так что во многом благодаря этой женщине репутация Ницше так пострадала в годы нацизма. Его философия была сведена к популярному цитатнику из речей Геббельса.

Надо сказать, что Ницше действительно превосходный мастер афоризмов. Так, многие любят цитировать фразу: «То, что не убивает нас, то делает нас сильнее», не зная – кто ее автор. Однако читать Ницше – это своего рода искусство, где совершенно недопустима прямолинейность, где необходима максимальная гибкость ума, чутье на иронию и неторопливость.

В этой статье мы постараемся показать, что:

1) учение Ницше о сверхчеловеке не имеет практически никакого отношения к постгуманизму;

2) его «проклятие христианству» (подзаголовок книги «Антихрист») не было следствием простого атеизма и не исключало своеобразного родства его философии с религией;

3) как это ни парадоксально, но философией Ницше увлекались многие русские религиозные мыслители и высоко ее оценивали.

1. Учение о человеке и сверхчеловеке

Стремительное развитие современной цивилизации неизбежно ставит вопрос о будущем: куда мы идем? Постгуманизм исходит из того, что технический прогресс приведет не только к изменению мира, но и к принципиальному изменению самого человека. В конце концов, если человек есть продукт эволюции, то она не должна закончиться на современном человеке. Фридрих Ницше устами своего Заратустры пророчествовал, что именно так и будет: грядет эра Сверхчеловека. Поэтому постгуманисты очень любят цитировать его высказывания – например, такие:

«Человек есть нечто, что должно превзойти».

«Что такое обезьяна в отношении человека? Посмешище или мучительный позор. И тем же самым должен быть человек для сверхчеловека: посмешищем или мучительным позором» [4, с. 8].

«Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью <…> В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно любить только то, что он переход и гибель» [4, с. 9].

Итак, человек есть переходная форма между обезьяной и сверхчеловеком. Но кто такой сверхчеловек? Тот ли киборг со сверхспособностями, о котором мечтают постгуманисты?

К сожалению или к счастью, но у Ницше нет систематического изложения учения о сверхчеловеке, а есть только афоризмы, рассеянные по разным местам его книг: прежде всего «Так говорил Заратустра» и «По ту сторону добра и зла». Поэтому ключ к пониманию сверхчеловека – концепция человека.

Согласно Ницше, сущность человека – не разум, не в творчество, а «воля к власти» (нем. Der Wille zur Macht). Однако не в том смысле, что каждый человек хочет стать президентом.  Немецкое слово «Macht», как и аналогичное английское «power», переводится не только как «власть», но еще и как «мощь», «сила», «энергия», «способность» (к чему-либо). Таким образом, сверхчеловек – это существо, обладающее повышенной внутренней энергией, волей к мощи и процветанию. Разум – лишь одно из проявлений этой воли.

Ницше ничего не пишет о необходимости слияния человека и машины. Сверхчеловек не механичен, а максимально органичен: «воля к власти» – это основа не только человека, но и всего живого. О конечной цели своего учения Ницше пишет так: «Новой воле учу я людей: идти той дорогой, которой слепо шел человек, и хвалить ее, и не уклоняться от нее больше в сторону подобно больным или умирающим» [4, с. 23]. Таким образом, учение о сверхчеловеке – это призыв к полноте жизни.

Однако полнота жизни требует новой этики: «Что хорошо? Всё, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? Всё, что происходит из слабости. Что есть счастье? Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия. Не удовлетворённость, но стремление к власти, не мир вообще, но война, не добродетель, но полнота способностей» [6, с. 633]. Здесь Ницше вступает в конфликт с христианством.

• Ницше: христианская мораль как мораль «рабов»

Ницше считает христианство главной помехой на пути полнокровного развития человека. Христианин – это человек «типа домашнего животного, стадного животного, больного животного» [6, с. 634]. Христианство – источник декаданса и упадка европейского человека: оно должно быть преодолено.

В чем главный порок христианства? Это религия сострадания. Такое понимание христианства Ницше берет у своего земляка и предшественника – А. Шопенгауэра. Но если тот воспевал сострадание (как возможность истинного единения людей), то Ницше воспевать его отнюдь не собирается: сострадание разносит «заразу страдания», ослабляет в человеке волю к жизни, волю к власти.

Это было очень неожиданное нападение на христианство: обычно его критикуют за что угодно, но только не за мораль. Более того, основы христианской морали многие мыслители и политики хотели бы сохранить даже в безрелигиозном обществе. Однако у Ницше особый взгляд: есть как минимум две морали: мораль рабов и мораль господ. То, что хорошо для «маленького человека», плохо для большого, и наоборот [5].  Христианство – это мораль рабов, которая навязывается всем и всех делает рабами.

«Рабы» и «господа» – понятия у Ницше духовные, а не социальные: первые живут по внешним причинам, вторые имеют силу воли жить по внутренним. Однако социальное измерение у христианской морали тоже есть – она зародилась в низах общества, более того – у порабощенного в тот момент народа. Сам Иисус – явление декаданса, просто сумасшедший (тут Ницше ссылается на интуиции Достоевского в романе «Идиот») [2]. Поэтому будущий Сверхчеловек неизменно выйдет за пределы христианской морали, встанет по ту сторону установленных им представлений о добре и зле [5]. 

Однако было бы ошибочно представлять Сверхчеловека вообще без какой-либо морали. Да, есть много мест в «Антихристе» и других произведениях, где Ницше выступает против сострадания. Однако в этих случаях он говорит о «морали рабов»: в ее рамках сострадание – порок или то, что его прикрывает. Однако сострадание снова ставится добродетелью в «морали господ». Правда, Заратустра в своей речи «О друге» предупреждает о необходимости особого такта в проявлении этого чувства: «Пусть будет твое сострадание угадыванием: чтобы ты знал наперед, хочет ли твой друг сострадания» [4, с. 49]. 

• «Христианские импульсы без христианского содержания» (К. Ясперс)

Суть неоднозначных взаимоотношений Ницше с христианством детально проанализировал немецкий философ К. Ясперс в книге «Ницше и христианство» [11]. К. Ясперс замечает, что вражда Ницше к христианству неотделима от его связи с ним. «И эту фактическую связь он (Ницше) сам рассматривает не как прах, который следует отрясти со своих ног, а как нечто весьма позитивное» [11, с. 7]. 

Парадоксальным образом ницшеанское противостояние христианству основано, считает Ясперс, на христианских побуждениях. Прежде всего – на христианском, по своей природе, стремлении к Истине: «именно моральный импульс христианства впервые вызвал к жизни не знающую границ волю к истине, что даже мы, сегодня ищущие познания, мы – безбожники и антиметафизики зажигаем наши факелы от того старого пожара, разожженного тысячелетней верой» [11, с. 7].

Еще одна христианская интенция Ницше – вера в величие человека, в возможность и необходимость его восхождения. «В ницшевском понимании человеческого бытия сохраняется основная схема: человек потерян, но может спастись, однако христианское содержание этой концепции с самого начала утрачено и заменено другим» [11, с. 56-57]. Главное отличие от христианства здесь в том, что человек может «пойти дальше» того, чем он является сегодня и сейчас, но без Бога.

Резюме Ясперса относительно отношения учения Ницше к христианству таково: это христианские импульсы без христианского содержания. Причем Ясперс отмечает, что в духовной биографии Ф. Ницше не было момента отказа от веры: он не верил даже в детстве. «Христианство как содержательное вероучение и догма чужда ему с самого начала, он признает в нем лишь человеческую истину в символической форме» [11, с.10].

Отделяя самого Христа от исторического христианства и усматривая его «тайну» в том, что он – не гений или пророк, а просто больной, сумасшедший, даже идиот, в общем, психологический тип крайнего декаданса, Ницше, тем не менее, чувствует во Христе что-то очень близкое ему, что-то даже интимно-родственное. Ясперс сравнивает ряд текстов Ницше и приходит к выводу о полной аналогии между тем, что Ницше говорит о себе, и тем, что он говорит о Христе. Так же и русский религиозный мыслитель С. Л. Франк за яростной борьбой Ницше с христианством рассмотрел поразительное сходство духа ницшевского Заратустры с духом христианства [9].

Итак, философия Ницше включает в себя интенции христианского мышления, но в нем нет самого главного – Бога. В опустевшем, осиротевшем мире («Бог умер!» [4]) богом становится сам человек, взваливая на свои слабые плечи весь груз ответственности и все страдание жертвенности. С точки зрения христианства, атеисты типа Ницше занимаются явно безрезультатным делом – они хотят летать, махая только руками. Однако сверхпроблема требует и сверхрешения. Во все времена таким «сверхрешением» был Бог. Однако Ницше ждет преобразования Земли не на путях Чуда, исходящего от Бога, а на путях развития человеческого духа в истории, на путях одного только человеческого созидания и самосозидания.

• Ницше и русские религиозные мыслители

На первый взгляд кажется странной та духовная эволюция, которую претерпели чуть ли не все выдающиеся мыслители России конца ХIХ – начала ХХ века: от увлечения марксизмом – к восторженному принятию Ницше, а затем – к неоидеализму религиозного плана. Таким путем шли Бердяев, Шестов, Лосский, Франк.

Анализ их духовной биографии вынуждает констатировать почти невероятный факт: Ницше явился им как открыватель пути к духовному миру, к Богу, к религии через критику «исторического христианства» и нищеты светски-ценностного мышления. «Ницше открыл путь. Нужно искать то, что выше сострадания, выше добра. Нужно искать Бога» [10, с. 127], – писал Л. Шестов, начинавший как «русский Ницше» и в итоге своих исканий пришедший к Богу.

С. Л. Франк тоже писал о том, что Ницше заново поставил проблему религии. «Под влиянием Ницше во мне совершился настоящий духовный переворот, отчасти очевидно, подготовленный и всем прошлым моим развитием, и переживаниями личного порядка: мне впервые, можно сказать, открылась реальность духовной жизни. В моей душе начало складываться некое «героическое» миросозерцание, определенное верой в абсолютные ценности духа и в необходимость борьбы за них» [8, с. 28-29].

Правда, как отмечает югославский ученый и публицист М. Михайлов, можно говорить о своеобразии преломления Ницше в русской философской мысли: он был, с его точки зрения, воспринят не так, как на Западе. Дело в том, что то многое, о чем писал  Ницше, русские философы знали и чувствовали, благодаря Достоевскому. Однако именно благодаря тому же Достоевскому, как считает Михайлов, их восхищение Ницше не исключало и принципиальной критики. Для них Ницше развивал лишь одну из сторон антиномичной мысли Достоевского [7].

В общем, русская интеллигенция была знакома с Ницше еще до Ницше. Л. Шестов даже сравнивал Ницше с героем «Записок из подполья» Достоевского, а С. Булгаков находил много общего у Ницше с Иваном Карамазовым из «Братьев Карамазовых» (статья Булгакова «Иван Карамазов как философский тип»). Русские мыслители узнавали у Ницше уже знакомые им образы и идеи. Можно даже сказать, что нового пережившим Достоевского Ницше ничего и не сказал. Но он морально поддержал их: он, говоря словами М. Михайлова, явился катализатором того движения мысли, которое происходило в России в начале ХХ века, он – «завершение ступеньки, через которую уже перешагивали» [7, с. 198].

Настоящими «ницшеанцами» среди русских интеллигентов стали как раз те, кто не прошел «школы» Достоевского. Так под сильным и некритическим влиянием Ницше оказались некоторые русские марксисты, в частности М. Горький.

Специфика восприятия Ницше в России может быть объяснена антибуржуазным, аристократическим духом философии Ницше. Россия, в силу того, что ростки капитализма появились в ней достаточно поздно, так никогда и не стала вполне буржуазной страной – мещанский дух был одинаково чужд, как для низших, так и для  высших слоев общества.

Философия Ницше никогда не принадлежала западному либерализму, а являлась и является его антиподом, духовным врагом. В том числе и сегодня, как бы теоретики постгуманизма ни пытались эксплуатировать славу этого мыслителя.

Выводы

Итак, рассмотрев учение Ницше, мы видим, что:

1) учение Ницше о сверхчеловеке – это вера в восхождение человека, проповедь полноты жизни и новой любви к земле;

2) его «проклятие христианству» питалось, как это ни странно, христианскими импульсами, хотя и лишенными христианского содержания;

3) как это ни парадоксально, но увлечение философией Ницше оказалось для ряда русских мыслителей ступенью… к религиозному осмыслению мира!