Органичен ли Протестантизм для русской ментальности?

1. Об истории Протестантизма

Как уже ясно из названия этого религиозного течения, оно возникло как протест. В данном случае, это был протест против пятисотлетней католической традиции, да и в целом во многом против того опыта, который выработала христианская церковь в первое тысячелетие своего существования. Лидером, теоретиком и идейным вдохновителем нового течения, которое еще называют Реформацией, стал небезызвестный Мартин Лютер, бывший католический священник. 31 октября 1517 года Лютер прибил к дверям Замковой церкви в Виттенберге свои сакраментальные 95 тезисов, а 10 декабря 1520 года он прилюдно сжег папскую буллу, тем самым окончательно порвав с Католичеством.

Среди причин возникновения и распространения Протестантизма далеко не только (а, вероятно, и не столько) богословская полемика. Главное здесь – новый экономический и социальный уклад, который должно было «обслуживать» новое религиозно-идеологическое течение. Ну и, конечно, политика: местные феодалы были не довольны влиянием папы римского на все сферы общественной жизни Европы. Так как Рим во многом контролировал и мировоззрение широких слоев общества, часто противореча интересам региональных элит, последним требовалась новая экзистенциальная доктрина, которая могла бы дать им идеологическую независимость. Поэтому движение Мартина Лютера так активно было подержано: уже в XVI веке значительная часть Европы стала протестантской. Это позволило не только ослабить влияние Рима, но и переформатировать сознание людей в контексте идей эпохи Возрождения – с ее антиклерикальным пафосом.

Итак, в отличие от многих других проповедников-реформаторов (например, Савонаролы), проект Лютера победил, приобрел немалое число последователей. Однако он так и не образовал централизованной церкви: за пятьсот лет сам отколовшийся от Католицизма, он многократно дробился на «ветви» – деноминации. Сегодня открытые источники говорят о более чем 30.000 (!) деноминаций внутри Протестантизма. Многие из них достаточно серьезно отличаются друг от друга, поэтому очень трудно подвести все эти течения по общий «вероучительный знаменатель». Разумнее, начать с истоков, с главных творений отца-основателя Протестантизма Лютера.

2. Вероучительные особенности Протестантизма

В 1529 году были изданы Краткий и Большой катехизисы Лютера. Они были ориентированы как на духовенство, так и на простых людей. Именно в этих исторических документах содержится суть того, что сегодня называют Протестантизмом и то, что сами адепты этого учения называют «лютеранская реформация». Эти книги переведены на русский язык и каждый желающий может с ними познакомиться.

О чем же говорит здесь Лютер? Красной нитью через весь текст Большого катехизиса проходит несколько важных мыслей, которые помогают размежевать реформистскую традицию и Католицизм. Нужно отметить, что Лютер называет отступниками от апостольской традиции именно латинян, в одном месте он выстраивает показательный ряд представителей «сект и лжеучителей», в который попадают «епископы, тираны, духи прелести». То есть приравнивает епископов к преступникам и бесам!

Лютер говорит, что хочет восстановить изначальную христианскую веру. Тут справедливо задаться вопросом: а как же узнать эти первоначальные и якобы замутненные основы через полторы тысячи лет после появления христианства? Лютеру не остается ничего другого, как искать опору в священных текстах Писания, отвергая хранимое Церковью Предание. Что собственно, активно будут делать последователи Лютера и в будущих веках, активно трактуя и перетолковывая библейские тексты.

Важен здесь и полемический запал против Католицизма: особенно достается монахам, которые то и дело получают нелестные характеристики (например, «лжесвятоши»). В Большом катехизисе Лютер постоянно ссылается на практику римско-католической церкви, указывая на ее несовершенства, а подчас и греховность. Не потому ли в катехизисе практически нет ссылок на святых отцов? К ним Лютер обращается в редчайших случаях, тогда как христианские богословы обычно очень обильно цитируют их наследие.

В остальном же перед нами пространный, главным образом, нравоучительный текст, в котором проповедник излагает свое понимание библейских и, в частности, евангельских истин. Главное новаторство Лютера: административная, богослужебная практика, по сути, предлагающая сделать из Церкви иную организацию. Что, в общем, ему с успехом и удалось.

Если говорить о структуре этого документа, то Лютер начинает свой вероучительный текст с изложения пяти особых «частей всего христианского учения», а именно: 1. Десять заповедей, 2. Символ веры, 3. Молитва Господня, или «Отче наш», 4. Таинство Крещения. 5. Таинство Причастия. Это, по Лютеру, основа основ, фундамент, на котором должна строится вера. Заметим, например, что здесь нет новозаветного «варианта» заповедей – т.н. «Заповеди блаженств», в которых Христос указал путь духовного движения для человека. Кроме того, названы лишь два таинства, католическая и православная традиции говорят о семи таинствах.

Когда Лютер разбирает конкретные заповеди, то он говорит: «Посмотри, чем мы в своей слепоте занимались при папской власти. Если у кого болел зуб, то он постился в честь Святой Аполлонии…» Далее реформатор перечисляет других святых, с чьими именами были связаны те или иные частные молитвенные прошения. И добавляет: «еще бесконечно много таких мерзостей, когда каждый выбирал себе святого и молил, и призывал его помощь в беде» (1, С. 19). Далее он добавляет, что молится следует только Богу, и никому иному.

В рассуждениях о заповеди «не прелюбодействуй» достаточно определенно говорится, что Лютер против безбрачия. Он пишет: «Ибо каковы бы ни были духовные или светские звания, им следует смириться и не препятствовать никому быть в браке» (С. 55). Этот тезис во многом связан с жизненными коллизиями самого Лютера: он не только стал «женатым монахом» (то есть нарушил монашеский обет безбрачия), но еще и в жены себе взял бывшую монахиню Катарину фон Бора. Лютер пишет: «Отсюда ты видишь, что наш папский сброд, попы, монахи, монахини поступают вопреки порядку и завету Божию…» – то есть когда не женятся (1, С. 56).

Лютеру можно возразить словами Евангелия: «Ибо есть скопцы», – говорит Христос, – которые «из чрева матернего родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами, для Царства Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Матф. 19:12). По этому контексту понятно, что безбрачие ради Царства Небесного для Христа предпочтительнее. Собственно, Он и Сам показал образец безбрачия.

3. Православные святители о Протестантизме

Один из самых ярких богословов, канонизованный Православной церковью, святитель Игнатий Брянчанинов подробно разбирает «лютеранскую полемику». Он говорит, что Лютер, пытаясь реформировать ветшающий Католицизм, «некоторым заблуждениям Рима, весьма важным, вполне последовал, а некоторые усилил». Далее он подчеркивает, что Протестантизм оставил догматическую ошибку, допущенную Католицизмом, касающуюся исхождения Святого Духа от Отца и Сына (в православном Символе веры: «от Отца исходяшего»). Извратил Лютер и понимание основных таинств Церкви: крещение, евхаристию, а таинство исповеди в полемическом кураже против индульгенций вообще, по сути, отверг! Святитель добавляет, что реформатор также «отверг самый сан епископский, самую хиротонию, несмотря на то, что установление того и другого принадлежит самим Апостолам» (2).

Лютер считает необязательными и добрые дела как ведущие человека ко спасению. Он утверждает, что одной веры для этого достаточно, что не соответствует не только святоотеческому учению, но и самой Библии: «Ибо, как тело без духа мертво, так и вера без дел мертва» (Иак. 2:26). Иоанн Златоуст так поясняет эту мысль: «Если мы содержим здравые догматы, но не радеем о жизни, нам не будет никакой пользы от догматов; и опять, если мы заботимся о жизни, но хромаем в догматах, и в этом случае также не будет пользы. Поэтому необходимо, чтобы наш духовный дом был прочен с обеих сторон» (3).

Вообще, если разобраться, то все таинства Церкви Лютер в той или иной степени отвергает или уж, по крайней мере, переосмысляет. Кроме того, его учение можно связать с иконоборческой ересью, так как он против почитания икон, святых мощей, против молитв к святым и даже – к Богородице!

К особенностям протестантского учения относят и произвольное толкование Библии. Дело в том, что восточное христианство с огромной осторожностью относится к толкованию Священного писания, потому что ограниченный человеческий ум далеко не всегда может понять, что имеется в виду. В церковной среде распространен афоризм: «То, что написано Святым Духом, нужно и читать Святым Духом», то есть только избранники Бога имеют дар верного толкования Библии, поэтому так и важно святоотеческое наследие (Предание), которое тоже отвергается Протестантизмом. Равно отвергается и литургическая традиция – не нужно говорить, насколько важным является богослужебная деятельность для Церкви, а также традиция аскетики.

Словом, в вероучительной, догматической точки зрения Протестантизм вызывает самую резкую критику у богословов, опирающихся на христианскую традицию первого тысячелетия. Это отношение четко и недвусмысленно формулирует один из самых авторитетных православных богословов XIX века святитель Феофан Затворник: «Католики помутили апостольское предание. Протестанты взялись поправить дело – и еще хуже сделали. У католиков один папа, а у протестантов, что ни протестант, то папа», это приводит к следующему: у протестантов «что ни царство, то свое исповедание, а там – что ни область, а далее – что ни город, а под конец, может быть, что ни голова, то свое исповедание. Где сами себе строят веру, а не принимают Богопреданную, там и иначе быть нельзя», «из всех лживых историй самая лживая есть церковная протестантская история» (4).

То есть консервативная русско-православная традиция относится к новшествам Реформации достаточно жестко.

4. Протестантизм и русская ментальность

По своему складу русский человек во многом консерватор. Даже семидесятилетнее гонение на Церковь в СССР не смогли кардинально изменить русской ментальности, в основе которой остались всё те же базовые христианские ценности, преломленные через тысячелетний опыт Православия. Общинность, коллективизм, взаимная выручка, альтруизм были этическим ядром советского «марксизма-ленинизма», они были отражены в основополагающих советских документах. Эти же ценности уже существовали в русской ментальности, только истоком их была Библия, в первую очередь – Евангелие.

Известный русский философ Н.О. Лосский в работе «Характер русского народа» отмечает: «К числу первичных свойств русского народа, вместе с религиозностью, исканием абсолютного добра и силою воли, принадлежит любовь к свободе и высшее выражение ее – свобода духа. Это свойство тесно связано с исканием абсолютного добра. В самом деле, совершенное добро существует только в Царстве Божием, оно – сверхземное, следовательно, в нашем царстве эгоистических существ всегда осуществляется только полудобро…» (5). Протестантизм, напротив, очень рационален, он не устремлен в «прекрасное далеко», как бы намереваясь строить небесное царство на Земле. То есть можно противопоставить внерациональную русскую ментальность рационализму Реформации.

Кстати, само название «Реформация» связано с неудовлетворенностью, непокорностью и неуемной энергией, направленной на переустройство мира. Протестанты по складу своего учения более «материальны», они более «приземленные», чем католики или православные. Собственно, секуляризация («обмирщение») всего уклада, вплоть до глубинных религиозных основ, есть частое обвинение в адрес протестантов. Отсюда – такое ярко выраженное стремление сторонников Лютера к приобретению земных благ. Часто под это подводится следующая «философия»: если человек угоден Богу, то Бог дает ему богатство.

Крупнейший немецкий социолог М. Вебер примерно столетие назад написал программное исследование «Протестантская этика и дух капитализма», в котором рассматривает развитие капиталистических отношений через призму протестантского вероучения. Он отмечает: «Можно считать установленным, что протестанты … как в качестве господствующего, так и в качестве подчиненного слоя населения, как в качестве большинства, так и в качестве меньшинства проявляли специфическую склонность к экономическому рационализму…» (6, С. 18), то есть – к предпринимательству. Это противоречит общемировому опыту поведения национальных и религиозных меньшинств, которые, лишь не имея возможности реализовать себя на госслужбе, стремятся уйти в предпринимательство. И, соответственно, наоборот: имея большинство в некотором сообществе, они куда охотнее идут во власть, чем в бизнес. То есть Вебер доказывает, что «предпринимательская жилка» – важнейший сущностный признак Протестантизма. При этом протестантский рационализм по отношению к житейским вещам как бы заменил собою религиозный рационализм: сегодня Лютера нередко критикуют именно за отказ от рационального (с помощью разума) постижения основ религии и божественных тайн. То есть в мистическом Лютер доходит до агностицизма, а его последователи поэтому не доверяют «мистике», пытаясь изгнать ее из своей жизни. Если верить Лосскому, это прямо противоречит русской традиции.

Для русской ментальности и в царское время предпринимательский рационализм был не вполне характерен: до 1861 года широкие слои общества не могли участвовать в предпринимательстве, потому что действовало крепостное право. Затем следует некоторый всплеск этого вида деятельности, но после Октябрьской революции (даже несмотря на НЭП) предпринимательство «как класс» было уничтожено. Демократизация после 1991 года, в общем, тоже не создала обширной общественной бизнес-прослойки: слишком сильны еще были советские поведенческие стереотипы. Словом, с историко-социальной позиции Протестантизм с его вековым предпринимательским укладом не вполне вписывается в русскую ментальность, даже в ту, которую мы имеем сегодня – в де-юре капиталистическом обществе.

Известный русский философ Н. Бердяев считает русских скорее выразителями восточного миропонимания (собственно, и христианство у нас восточное), он противопоставляет Запад и Россию как суетно-сиюминутное и размеренно-онтологическое пространства: «По мысли Бердяева, созданный культурой духовный образ Родины противопоставляется Западу. Восточная и западная культурные идентичности покоятся в разных плоскостях мироощущения: созерцательной и действенной. Запад – это носитель интенсивной энергии и культуры, ориентированной на изменение внешнего мира, ему присущ «пафос мещанского устроения». Восток – выразитель экстенсивной культуры, настроенной на созерцательное восприятие природы, человека, мира» (7).

В Протестантизме ключевым достижением человека становится его материальный успех, вот что пишет Лютер: «Кто заповедь соблюдает, у того должна быть хорошая жизнь, счастье и благополучие» (1, С. 42). Этот успех достигается добросовестной работой. С точки зрения социального устройства Протестантизма чуть ли не важнейшим становится тезис Лютера: «То ли не замечательно и славно – знать и говорить, когда исполняешь свою каждодневную работу по дому, что сие лучше, чем святость и суровая жизнь всех монахов?» (1, С. 44). Вчитаемся в эту лютеровскую максиму: добросовестный труд не только ставится выше молитвенного подвига иноков, но и противопоставляется ему как верное неверному. Отец Реформации произнесет ее еще не раз. Вот как это формулирует М. Вебер: в Протестантизме «выполнение долга в рамках мирской профессии рассматривается как наивысшая задача нравственной жизни человека» (6, С. 43). К этой мысли в той или иной форме Лютер возвращается постоянно: «Ибо отсюда мы бы узнали, как и могли бы обрести в достатке радость, счастье и блаженство, земное и вечное» (1, С. 46). «чтобы у них год или два были хлеб, одежда и деньги, но чтоб была долгая жизнь, пропитание и мир, и они всегда должны быть богаты и благословенны» (1, С. 47).

Итак, Протестантизм вряд ли может органично войти в русскую ментальность, так как он был создан европейцами и для европейцев, отражая глубинные мировоззренческие основы их национальных характеров. В этой связи показательно, что в 2008 году российские последователи Лютера провели конференцию с красноречивым названием: «Кризисные явления в современном российском Протестантизме и способы их преодоления». Одной из задач, которую поставили перед собой лидеры российского Протестантизма, была адаптировать опыт лютеранских церквей к российской действительности и русскому менталитету, а не слепо калькировать проповеднический опыт западных стран.