Определения зла разнятся в зависимости от исторического периода, общепринятой картины мира и системы ценностей, то же самое относится и к размышлениям о природе зла. Эти размышления прошли путь от этических и теологических концепций до современных нейрофизиологических исследований. Изучение истории размышлений на тему природы зла поможет лучше понять мотивационные модели людей в разные эпохи, а в конечном итоге, и в современности.
Начнем с Древней Греции. Интересные мысли по поводу природы зла были у Сократа (469 – 399 гг. до н. э). Для философии этого периода характерно понимание зла как невежества, которое противопоставляется истине (добру). Для Сократа человек является злым, если не обладает соответствующим знанием — о ситуации, в которой находится, о целях, о самом себе. Главным образом он говорит о моральном зле — пороке, грехе, источник которого усматривался в ложном мнении — некой ошибке разума. Злой поступок никогда не совершается осознанно, а является лишь следствием непонимания того, что есть истинное благо. Получается, умышленное зло невозможно, и победа над ним вероятна — через просвещение и познание. Существование разумного или осмысленного зла считается невозможным.
Похожие размышления содержатся и в диалогах Платона (427 – 348 гг. до н.э.). Для Платона, как и для Сократа, знание является добродетелью, а невежество – пороком и злом. Моральное благо сводится к факту сознания. Платон рассматривал зло как несправедливость, а безнаказанную несправедливость – как самое большое зло. В качестве источника зла выступает не только незнание добра, но и нежелание знать его, ибо человек может выбирать, и иногда его выбором становится зло. Но чаще всего человек поступает дурно, потому что не знает, что есть благо. Именно знание – необходимое и достаточное условие добра.
Аристотель (384-322 гг. до н.э.) также обращался к проблеме зла, но с точки зрения нравственной жизни как залога достижения счастья (высшего блага). Его размышления о нравственности тесно связаны с наилучшим политическим (полис) и социальным устройством. Все разнообразные виды зла Аристотель сводит к злу социальному, так как лишь в обществе себе подобных человек становится человеком, впитывая добродетели и пороки.
Аристотель в отличие от некоторых своих предшественников говорит о том, что человек может осознавать, что он делает зло и при этом все равно его совершать, иногда даже получая от этого удовольствие, так как он удовлетворяет какие-либо эгоистичные желания. Разум такого человека порочен, он зол по своей природе. А добродетель понимается как состояние души, которое можно достичь через образование и воспитание; это должен быть сознательный выбор человека, умение выбирать середину между избытком и недостатком.
Стоики также рассматривали вопрос происхождения зла и отношения к нему. Зенон (334-262 гг. до н.э.), отмечая, что плохие вещи происходят и с хорошими людьми и что в целом не существует какой-либо закономерности, пришел к выводу об относительности понятий добра и зла, моральная оценка зависит от конкретной ситуации. Он отделил эти понятия от какой-либо материи. Добро и зло – это духовные понятия, они относятся к сфере морали, а представления о морали зависят от человека, одни и те же вещи или события могут относиться как к добру, так и к злу, в зависимости от ситуации (исключая жизнь, смерть, болезни и пр., что не относится к морали).
Размышления о природе зла, так или иначе, приводят к вопросу об отношении к нему богов или Бога в монотеистических религиях. Противоречие между существованием всеблагого, всемогущего и всеведущего Бога, которое отстаивают монотеистические религии (в частности, мы говорим о европейской цивилизации и христианстве), и существованием зла отмечали еще философы-скептики. Секст Эмпирик (II век), размышляя о данном противоречии, указывал на следующее: если Бог всемогущ, то он бы предотвратил зло, но этого не происходит; если Он всеведущ, то Бог бы предотвратил существование зла, но этого тоже не произошло; если Бог всеблагой, то из любви к людям Он также бы предотвращал зло, но оно все еще происходит. Таким образом оспаривается концепция монотеизма.
Секст, также как и стоики, говорит об относительности и субъективности понятий добра и зла. Если бы все вещи или события имели определенную злую или добрую природу, то они были бы такими для всех. Но так не происходит, добро для одного человека может быть злом для другого. Это зависит от субъективной оценки человека, поэтому нет ничего изначально доброго или злого, такое обобщение невозможно.
Вопросы и размышления о том, почему в мире, сотворенном благим Богом, существует зло, привели к формированию концепции теодицеи («оправдание Бога», термин введен в XVII веке). Размышляли об этом вопросе уже неоплатоники (Плотин, III век), которые говорили о том, что зло это просто отсутствие блага, но при этом оно необходимо для существования вселенной. Это положение в дальнейшем будут использовать уже христианские философы.
Христианские богословы были вынуждены заниматься «оправданием Бога» (теодицеей), так как многие задавались вопросом природы зла в мире, который сотворил всеблагой и всемогущий Бог. Одно из основополагающих для теологии объяснений этого противоречия принадлежит Аврелию Августину (354-430). Согласно Августину источником зла является не Бог, а человек, который обладает свободой воли. Порочность человека в результате первородного греха (последствием которого стала способность знать добро и зло), слабость воли и свобода выбора привели к распространению зла. Таким образом, действуя по собственной воле, а не по воле Бога, человек распространяет зло. Также восприняв идеи неоплатоников, Августин утверждал, что зло – это не особая субстанция, это отсутствие добра, противоположность бытия. То есть, с точки зрения метафизической – зла нет.
С точки зрения моральной, зло – это нарушение заповедей, грех, который исходит от порочной воли. При этом человек не зол по природе, его изначальное состояние – это стремление к благу, но первородный грех и свобода воли приводят к тому, что человек зачастую забывает о божественном и стремится к земному. Грехопадение первых людей также является причиной зла в его физическом проявлении (болезни и смерть).
Таким образом, человек может знать, что есть благо, а что есть зло, но обладая свободой воли, он руководствуется собственными интересами и мотивами и выбирает иногда вопреки разумному пониманию, то есть не в пользу добра (или в пользу меньшего добра). Истинная свобода заключается в направлении воли к добру, к исполнению божественных заповедей.
Размышления Августина стали основополагающими для средневековой христианской теологии, многие положения стали классическими.
В средние века размышления о природе зла, так или иначе, сводились к богословским рассуждениям и теодицее, хотя были и исключения.
Например, Пьер Абеляр (1079-1142), продолжая некоторые античные традиции, утверждал, что тело не является источником зла, наличие зла в человеке не неизбежно. Каждый человек – благое существо. Человеческие страсти не являются грехом, они станут таковыми, только если им поддаться. Человек сам несет ответственность за собственные намерения и действия.
При этом познание зла также является полезным, оно не является совершением зла, но помогает человеку избегать подобных деяний. Также Абеляр отмечал некоторую относительность, субъективность понятий добра и зла в зависимости от контекста каждой конкретной ситуации.
Один из самых знаменитых теологов и философов средневековья, Фома Аквинский (1225-1274) в своих размышлениях о природе зла придерживался концепции Аврелия Августина, который считал, что зло – это отсутствие блага. Нет единого первоначала зол, злого самого по себе. Первое начало всех вещей есть единое первое благо.
Причиной морального зла является свобода воли человека, когда ложно понятое чувство свободы приводит к сознательному неподчинению Богу. Но при этом, Аквинат отмечает, что некоторое зло является даже полезным: «Коль скоро Бог есть всеобщий распорядок всего сущего, должно отнести к Его провидению то, что Он дозволяет отдельным недостаткам присутствовать в некоторых частных вещах, дабы не потерпело ущерба совершенство всеобщего блага. В самом деле, если устранить все случаи зла, то в мироздании недоставало бы многих благ. Так, без убийства животных была бы невозможна жизнь львов, а без жестокости тиранов – стойкость мучеников».
Новое время является эпохой некоторой рационализации и секуляризации сознания, но все еще испытывает огромное влияние (является наследником) средневековой философской схоластической традиции. Хотя некоторые философы раннего нового времени пытались размышлять о категориях добра и зла не в рамках теологии, большинство из них продолжали средневековую традицию теодицеи.
Одним из тех, кто пытался предложить объяснение зла не в теологических терминах, был Томас Гоббс (1588-1679). Исходя из своего утверждения, что естественным положением человечества является война всех против всех, Гоббс считал, что зло также возникает в естественном состоянии, которое можно охарактеризовать как доморальное и досоциальное, где нерегулируемые желания приводят к постоянному хаосу, когда люди борются за собственное благополучие всеми возможными способами. Такое положение привело к пониманию необходимости справедливого и эффективного распределения ресурсов и управления с помощью третьей стороны, что приводит к появлению государства. Зло преодолевается через социализацию и самоограничение, а добро является результатом социального порядка, оно выражается в виде политической ценности.
Современник Гоббса Бенедикт Спиноза (1632-1677) формулирует понимание добра и зла в терминах удовольствия и боли. Но это не гедонистическая концепция, удовольствие связано с переходом в состояние большего совершенства, хорошим является то, что приближает человека к идеалу, а плохим – то, что мешает его достичь. Таким образом, Спиноза заключает, что добром является все то, что позволяет людям следовать стремлению к самосохранению, способствует наслаждению разумной жизнью и стремлению к совершенству, вызывая чувство радости; все то, что препятствует реализации этих целей, является злом, порождая чувство печали.
Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716), в свою очередь, продолжал рассуждать в рамках христианской теологии. Согласно Лейбницу Бог допускает существование меньшего зла, чтобы предотвратить существование зла величайшего. Мир развивается, эволюционирует, но в каждый конкретный момент времени он является лучшим вариантом из возможных, но он не совершенен, поэтому там есть зло. Зло – признак эволюции, его существование говорит, что развитие мира еще не завершено, оно является необходимым следствием существования. Бог сам связан с самосотворенными законами природы. Лейбниц выделяет три формы зла: метафизическое зло, которое состоит в простом несовершенстве, физическое зло – в страдании, моральное зло – в грехе. Метафизическое зло существует с необходимостью, остальные формы могут существовать, но не обязательны, они результат проявления свободы воли человека. Зло – это недостаток добра, они обнажают недостатки мира, чем способствуют его совершенствованию.
Продолжают традицию размышлений о природе зла представители немецкого идеализма. Иммануил Кант (1724-1804) полагал причину зла в самом человеке, он считал природу человека изначально злой, эгоистичной и склонной к обману. В природе человека заключается и причина постоянных войн. Но это вовсе не оправдывает поступки людей. Человек обладает свободой, а значит, может выбирать, способен к осознанному самоограничению, усмирению собственных страстей и противостоянию злу. При этом зло привносит и положительный вклад, оно является спутником прогресса, так как привносит постоянную активность, направленную на самосовершенствование. Антагонизм добра и зла является движущей силой развития.
Современник Канта, Иоганн Готлиб Фихте (1762-1814) также видел источник зла в природном начале человека, через борьбу с которым реализуется нравственный закон. Он отождествлял природу с неким пассивным и косным началом, которое следует преодолеть деятельному и свободному человеку.
Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770-1831) также отмечал изначально злую природу человека, но именно поэтому он может быть также добрым, потому что одно без другого не существует. Человек должен быть добрым, но как порожденное природой существо он часто демонстрирует злое начало. По Гегелю, «зло есть пребывание в этой природности, человек должен выйти из нее свободно, по своей воле». Лишь выход из природного состояния способствует осознанию добра и зла.
Фридрих Вильгельм Шеллинг (1775-1854) рассуждал о природе зла в рамках теодеции. Он говорил о том, что в Боге есть некая «темная основа», которая не есть сам Бог. Есть такая основа и в человеке, и она служит основой его личности: только в личности есть жизнь; и всякая личность покоится на темной основе. Наличествующая в Боге тёмная природа не является злом как таковым. Зло обретает форму и содержание и становится именно злом лишь в природе конечных вещей, где оно выходит из подчинения высшему единству. Зло состоит в доминировании индивидуальной воли над всеобщей. Таким образом, хотя Бог при сотворении мира создаёт предпосылку действительности зла, он не несет ответственности за реальное зло, совершаемое детьми Божьими, оно является следствием выбора человека.
Общим в рассуждениях немецких идеалистов было указание на связь добра и зла, на диалектическую необходимость, когда одно не может существовать без другого, их борьба является причиной всеобщего развития.
На смену рационализму немецких идеалистов пришел иррационализм, представители которого отказались от разумных оснований бытия и провозгласили примат неразумного или бессознательного начала. Речь не идет об отказе от разума, а лишь об осознании ограниченности возможностей разума и понимании превосходства иррационального в человеке как способа или средства познания.
Фридрих Ницше (1844-1900) настаивал на том, что понятия добра и зла зависят от историко-культурного контекста. Нет четкого разграничения между добром и злом, это зависит от морально-этических воззрений конкретного общества. Он отбрасывает общечеловеческие нравственные принципы, а Сверхчеловека ставит по ту сторону добра и зла, как носителя новой морали, которую характеризует рационализм, активность, аристократизм. Образ сверхчеловека раскрывается как идеал; как индивидуальность, в которой жажда жизни и творчества достигают наивысшего развития.
Ницше осуждает мораль европейского общества, так как ее движущей силой является страх перед наказанием. Ницше отвергает идеи христианства, т.к. считает, что оно узаконивает слабость и поддерживает в человеке недееспособность. Чтобы мораль была полезна, человечество должно иметь и общечеловеческую цель, но ее не существует.
Зигмунд Фрейд (1856-1939) считал, что внутри каждого живого существа заключено стремление, которое направлено на то, чтобы разрушать, снова свести жизнь к состоянию неживой материи. Это влечение он назвал влечением к смерти. Фрейд отмечал, что желание лишить человека его агрессивных наклонностей практически неосуществимо.
В сущности, только общество является тем, что предписывает человеку нормы его нравственности, отдельный же человек, как правило, от этих высоких требований каким-то образом отстает. Идеальное состояние, конечно, возможно в сообществе людей, которые подчинили бы жизнь своих влечений диктатуре разума. Но, по мнению Фрейда, это скорее утопия.
Катастрофы XX века повлияли на развитие философской мысли, в том числе в контексте размышлений о природе зла. Зачастую эти размышления помещались в контекст политики и устройства государства, так как злодеяния прошлого столетия вышли на новый «структурный» уровень, который ранее не имел прецедентов.
Одним из философов, которые размышляли на тему происхождения зла, особенно в масштабах XX столетия, является Ханна Арендт (1906-1975). Спасаясь от преследований фашистского режима в связи со своим происхождением, в конце концов, она оказалась в США, где и прожила свою жизнь. Основным предметом исследования Арендт являлись тоталитарные режимы, причины и последствия их функционирования. Размышления на подобные темы не могли не затрагивать вопрос происхождения зла.
Арендт в своих произведениях говорит о двух видах зла: радикальном и банальном. Радикальное зло, которое порой отождествляют со «структурным насилием» Й. Галтунга, это такое явление, при котором люди подвергаются насилию, не вследствие чьей-то злой воли, а вследствие определенного устройства социальных институтов. Возникая по абсолютно неочевидным причинам, как побочное следствие устройства тоталитарного государства оно функционирует очень точно и регулярно. Механизм тоталитарного государства обезличивает как жертв, так и самих исполнителей радикального зла.
Источник подобного радикального зла Арендт видит в лидере тоталитарного государства, его существование необходимо для формирования государства, которое также сопровождается всеобщей верой в его могущество. Другим источником является возможность каждого человека с легкостью отказаться от способности суждения и таким образом добровольно согласится быть обезличенным. Этот второй источник радикального зла и становится связующим звеном с банальным злом. Банальное зло – это зло, которое люди совершают, просто не задумываясь о последствиях своих действий, «просто выполняя свою работу» или «просто поступая как все». «Банальность зла» означает, что у него нет глубины, нет корней, и именно поэтому такое зло может быть поистине беспредельным. В нем нет намерения совершить зло, но в нем есть безразличие и отказ размышлять.
Говоря о нацистских преступниках, Арендт отмечает, что это были вполне «обычные» и «нормальные» люди. Единственное, что их отличало, – это даже не глупость, а именно «безмысленность», полное отсутствие «требования размышляющего внимания ко всем событиям и фактам, которые обусловлены нашим существованием». Величайшее зло способны совершать не субъекты «дьявольского зла», а человеческие существа, отказывающиеся быть личностями, отказывающиеся самостоятельно размышлять о том, что они делают.
Зло, совершенное как обыденная работа сотен людей, в сознании большинства многих даже не воспринималось как нарушение чего-то запретного. Банальное зло, незаметно растворяясь повсюду, становится вездесущим.
Таким образом, у зла отсутствует метафизическая наполненность, оно не имеет никакой глубины. Для Арендт глубиной может обладать только то, что было осмысленно, лишь присутствие мысли дает явлению корни. У зла корней нет. Чтобы не попасть в эту ловушку и уметь отличать правильное от неправильного, необходимо размышлять. Необходима способность суждения.
Что касается экстремальных ситуаций, Арендт выводит этическое правило жизни при диктатуре: невзирая на обстоятельства, необходимо постоянно прислушиваться к своей совести, подвергать любые призывы и лозунги сомнению и ориентироваться скорее на воздержание от действия, чем на участие. Лучше пострадать от несправедливости, чем участвовать в ней.
XX век – это не только время катастроф мирового масштаба, которые поставили новые вопросы перед мыслителями, но и время активного развития наук, как естественных, так и гуманитарных, что также повлияло и на философскую мысль. Например, для своих размышлений о природе зла философы стали использовать данные антропологии, нейрофизиологии и других наук.
Одной из основополагающих работ по данной тематике является труд немецкого социолога Эриха Фромма (1900-1980) «Анатомия человеческой деструктивности» (1973).
В данной работе Фромм полемизирует со своими предшественниками: инстинктивистами, которые утверждали, что агрессия является врожденным инстинктом (Лоренц), а также с представителями теории среды и бихевиоризма (Уотсон, Скиннер), согласно которому человек чувствует, думает и поступает так, как он считает правильным для достижения ближайшей желанной цели; а агрессивность, как и другие формы поведения, является благоприобретенной и определяется тем, что человек стремится добиться максимального преимущества.
Фромм утверждает, что никакие нейрофизиологические данные не имеют отношения к той форме агрессивности, которая характерна только для человека и отсутствует у других млекопитающих: это склонность к убийству как самоцели, желание мучить без всякой на то «причины» не ради сохранения своей жизни, а ради доставления себе удовольствия.
Агрессивность и жестокость как самоцель не заложены в природе человека. Скорее наоборот. Большинство людей, оказавшись в ситуации, когда они вынуждены применять насилие по отношению к живым существам, испытывают угрызения совести. Основываясь на множестве антропологических исследований, Фромм утверждает, что древние общества были не агрессивными и что о воинственности можно говорить лишь как о функции цивилизационного развития.
Фромм предлагает свое понимание феномена агрессии. Он говорит о существовании двух ее видов. Первый вид, общий и для человека, и для всех животных, — это филогенетически заложенный импульс к атаке (или к бегству) в ситуации, когда возникает угроза жизни. Эта оборонительная, «доброкачественная» агрессия служит делу выживания индивида и рода; она имеет биологические формы проявления и затухает, как только исчезает опасность. Другой вид представляет «злокачественная» агрессия — это деструктивность и жестокость, которые свойственны только человеку и практически отсутствуют у других млекопитающих.
При этом, объяснение жестокости и деструктивности человека следует искать в тех факторах, которые отличают человека от животных. Можно в значительной мере снизить вероятность их возникновения, если изменить обстоятельства социальной и экономической жизни людей. Необходимо создать условия, способствующие полному развитию истинных способностей и потребностей человека; необходимо, чтобы развитие собственно человеческой активности и творчества стало самоцелью.
Таким образом, современные ученые говорят уже не о «природе» зла в том смысле, что оно не является изначально присущим человеку, а большее внимание уделяют влиянию окружения на человека. Зачастую именно оно способствует развитию негативных качеств человека, и изменение этого положения должно начинаться с реформирования системы общества.