Критический анализ новой антропологии трансгуманизма

В статье приводится критический анализ идей трансгуманизма. Аргументируется антихристианская и постмодернистская подоплека данного мировоззрения, опасность его реализации в современном цивилизационном мироустройстве. Ставится вопрос о необходимости ему альтернативы и отстаивании традиционных культурных ценностей.

Мы уже писали о том, что трансгуманизм основывается на идеях классического модерна и гуманизма как естественное логическое их продолжение.

Человек есть творец себя, источник всякого блага, совершенства, не только высшая ценность, но и перспектива выхода за пределы собственного возможного: «Ты же, не стесненный никакими пределами, – говорит Дж. Пико делла Мирандола, – определишь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя представляю… Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие божественные» [1].

Человек есть мера себя и всех вещей. Поиск антропологического самоопределения, самолюбование и изменение своей идентичности — пожалуй, главный посыл трансгуманизма. При этом все его усилия сконцентрированы лишь на материальном аспекте бытия без направленности на вечность и спасение души. Всякая теология попросту не берется в расчет.

Физикализм, зацикленность на так называемом достоинстве человека, доведенная до абсурдного предела свобода, секулярность и антирелигиозность есть лейтмотивы этого учения. Оно отказалось от авраамической традиции человеческого грехопадения, возомнив себя воплощением самодостаточности и добродетели.

В последнее время идеология трансгуманизма постепенно набирает политическое влияние и силу, становясь чуть ли не основной парадигмой современной западной либерально-гуманистической цивилизации. Очевидно, что идеи, ставшие популярными, и открытые технологии невозможно скрыть или уничтожить. Трансгуманистическое будущее в определенном смысле так или иначе неизбежно. Но оно может быть разным, в некоторых вариантах весьма опасным и составлять угрозу цивилизации.

Способно ли человечество само управлять своей эволюцией? Каковы перспективы будущего расширения возможностей человека? Будет ли выход за пределы материальной оболочки переходом в другую фазу существования? Каковы экзистенциальные и моральные риски трансгуманизма, насколько они катастрофичны?

В прошлой статье приводился анализ истоков и содержания основных положений трансгуманистической теории. В настоящем очерке есть смысл привести краткий научный и теологический критический анализ возможных последствий воплощения этого трендового направления.

Теологическая критика

Трансгуманизм есть следствие размежевания и разделения имманентного и трансцедентального. Гуманизм и материализм выглядят почти синонимами, поскольку в них нет трансцедентального, сакрального и божественного. Есть только посюстороннее, нет ориентации и надежды на спасение души. Жизненные смыслы оказываются запертыми лишь в саму земную жизнь, нет перспективы в Царство будущего Века. Это царство пытаются подменить направленностью на земного сверхчеловека. Однако во временной человеческой жизни без выхода на более высокий уровень, находящийся за ее пределами, смысл искать сомнительно. Но его ищут, стремясь достичь физического бессмертия и комфорта в этом мире. Совершенствование человека – вплоть до поисков физического бессмертия – одно из ядерных ценностей и целей всей философии трансгуманизма. При этом каково будет это бессмертие – реальное биологическое или цифровое – не имеет принципиального значения и носит в трансгуманизме второстепенный характер.

Подобного рода аксиология строится на отрицании религиозной традиции и Священного Писания, либо на очень примитивном и поверхностном его толковании. Религиозная традиция говорит нам, что человек имеет онтологическое повреждение и живет в падшем «испорченном» мире. Согласно аврамизму, актуальное свое состояние природа человека получила в результате грехопадения, после чего она имеет онтологическое искажение в виде смертности, тленности и страстности. Эта земная жизнь направлена как раз на исправление человека и отнюдь не является целью сама в себе. Чтобы исправить свою поврежденность, необходимо в том числе пройти через смерть и выйти за пределы материальной жизни.

Человек умирает именно в силу последствий первородного греха, и поэтому каждый из живущих на Земле должен уйти из этого мира в мир грядущий и там получить по своим заслугам и грехам. Убрать из себя наследие прародителей, первородное повреждение – вошедшее в них онтологическое «змеиное» (евр. נָחָשׁ ) желание делать зло – можно только пройдя через земное страдание и физическую смерть.

С точки зрения иудейской и христианской теологии, биологический и технологический трансгуманизм есть гностическое эзотерическое знание, чернокнижие, которое искусственным образом (обойдя божественный промысел) пытается исправить искаженное в настоящий момент состояние души человека.

Физическое «спасение» от смерти (бессмертие), скорее псевдоспасение, оно в трансгуманизме осуществляется не посредством аскезы, претерпевания скорбей и духовного праксиса, но с помощью «технологического и биологического колдовства» и не в грядущем, но уже здесь, в этом мире.

Богоборчество и богоотступничество каинитов-трансгуманистов (адептов технологической цивилизации) с точки зрения люциферианства может быть не фатальным, оно дает возможность уйти от ответственности и найти нишу в царствии князя мира сего здесь, на Земле. Трансгуманизм как мировоззрение исключает возможность сохранения естественной природы человека в земном состоянии, поскольку эта природа предполагает физическую смерть.

Макс Мор пишет по этому поводу: «Никаких больше богов, никакой веры, никакой смиренной отсталости. Давайте вырвемся из наших старых форм, нашего невежества, нашей слабости и нашей смертности. Будущее принадлежит нам!» И далее: «Альтернатива религии – не отчаявшийся нигилизм, не стерильный сциентизм, но трансгуманизм».

Трансгуманизм – мировоззренчески либо отрицает Бога как субстанцию, либо предлагает новую аксиологию, ценности человекобожия в обмен на ценности богочеловека, т.е. встает на позиции откровенного люциферианства. Бог, разумеется, мудрее человека, но в данном случае это в расчет не берется. Падший человеческий разум ставится выше Премудрости (Софии) Божественной, что является откровенным богоборчеством. Это попытка изменения природы человека против Воли Божьей, против его Воплощения и замысла.

Человек был сотворен Богом особым образом – из праха земного и дыхания Всевышнего, Тела и Души земного и небесного. Поэтому человек отделен от всей другой жизни на земле. Душа – это собственно человек, душа определяет нас как созданных «по образу и подобию» Бога. «И прах возвратится в землю, чем он и был, и дух возвратится к Богу, Который дал его», – писал Экклезиаст. Смерть для верующего – не зло и не конец, но переход (пасха) в другую фазу существования. Такой переход в идеале (не только душевном, но и телесном) показал Спаситель. Он предусмотрен Божием промыслом и закреплен в догматике. До второго пришествия человек и мир будут находиться в том падшем состоянии, которое предусматривает возможность индивидуального спасения и покаяния.

Этот мир похож на коридор и прихожую перед входом в будущий мир. Чтобы перейти на более высокий уровень существования, необходимо привести себя в порядок в прихожей. Аналогия с прихожей в данном случае очень наглядна. Прихожая – это всего лишь путь в основную часть дома. Наша жизнь на Земле – это первая стадия куда более великолепного существования.

Таким образом, трансгуманистическая антропология представляется либо как откровенное антихристианство и люциферианстово, либо как запертая в реальности мира сего конструкция человека с «отсеченной душой», лишенного перспектив жизни вечной в Царстве Божьем: «Я дам вам новое небо и новую землю» (Ис. 66, по LXX); «…Царство Мое не отсюда» (Ин. 18:36).

Трансгуманизм лишает человека его трансцедентальных оснований, нивелирует его космологические, вселенские цели и смыслы существования, лишает вечности его душу.

Социальные и личностные последствия воплощения трансгуманистической реальности

Итак, трансгуманизм есть глубоко секулярное учение, в основе которого – стремление к лучшей жизни уже в этом, земном бытии. Улучшение качества жизни, собственно, является естественной целью идеи прогресса, если угодно, способом поклонения этой идее. Действительно, инновационные бионанотехнологии, созданные для улучшения человека и среды его существования, предлагают кардинально новые возможности, но насколько необходимо так серьезно менять саму человеческую сущность, «залезая» в геном, трансформируя биологию, сращивая мозг с компьютером, стимулирую его когнитивные функции медикаментозно и т.п.?

Впрочем, эти вопросы задавать поздно. Мы уже стоим перед реальностью не просто новых возможностей, но и перед перспективой скорого их воплощения в жизнь. Очевидно, что данного рода возможности будут доступны далеко не для всех, это если принять в расчет только позитивные аспекты вмешательства в природу и формирование «постчеловека» и «новой расы». Этому новому человеку в будущем нужны будут ресурсы и жизненное пространство. Но, очевидно, что ресурсов и пространства в новых открывшихся возможностях и потребностях на всех не хватит.

За красивой идеологией и фасадом идеи совершенствования всего человечества проглядывает звериный оскал социал-дарвинизма и тотальная деконструкция постмодерна. Трансгуманизм по своей сути предполагает естественный отбор и выживание сильнейшего. Тот, кто недостаточно богат, родословен, слишком консервативен и «не стремится эволюционировать», у кого не хватает ума, сил и средств, тот обречен либо умереть и освободить жизненное пространство другим, либо стать обслугой новой расы.

Власть имущие поклонники «новой идеи» не ставят перед собой такой цели – служить человечеству. Наоборот, население Земли обречено на резкое сокращение его численности, а оставшимся уготована роль рабов и прислуги. Причем возможность какого-либо выбора или реализации принципа добровольности тут вряд ли предполагается. В трансгуманизме не предусматривается даже намека на какую-либо социальную справедливость.

Что будет с социальной лестницей, социальной конкуренцией, неравенством и сегрегацией? Если повнимательней приглядеться, то картинка рисуется весьма не радужная и даже зловещая. А именно: сильные и умные должны процветать, слабый же обязан уйти с исторической сцены. По сути, это очевидная евгеника и диктатура немногих избранных. Одни правила и требования для внутреннего круга и другие – для внешнего. Для своих – солидарность, для чужих, внешних – геноцид и эксплуатация. В этой концепции отчетливо проглядывают контуры биологического и технологического фашизма.

Дефрагментация и деконструкция привычной культуры, традиции, религиозной, национальной и гендерной идентичности приведут к тяжелым и необратимым для большинства последствиям. Произойдет утилизация возможностей самоконструирования и самоопределения личности в условиях «рыночной свободы самовыражения». Это приведет к отчуждению от онтологического предназначения человеческой экзистенции и, как следствие, к девальвации жизни. Далее будет еще «интереснее». Гендерная свобода, сращивание с сетью и с компьютером, генная инженерия чреваты последствиями, совершенно непредсказуемыми. Но уже сегодня очевидна их опасность. Человек превращается в неопределенный конструкт с перспективой деградации, а неустойчивое общество в «апокалиптический пирог».

Появление, а также дифференциация возможностей у высших и низших каст как следствие приведет к появлению «новой расы» и «нового мира». Если угодно того самого Нового мирового порядка (Novus ordo seclorum). Логика таких событий с неизбежностью приведет к конфликту со старым миром и «консервативным человеком», вырисовывается перспектива глобальной и тотальной войны за право на жизнь.

Контуры этого конфликтного столкновения уже очевидно просматриваются в региональных войнах, в идеологическом противостоянии между Востоком и Западом, в пугающих прогнозах Жака Аттали, в реализации планов «Великого обнуления» Юваля Харари и Клауса Шваба, в мультикультурном замещении мигрантами коренного населения, в агрессивном постгендеризме «радужных» меньшинств, в «великой конвергенции» (создании бионанотехноцифрового киборга) как завершающем этапе евгеники, в окончательном распаде осколков проекта модерна и фрагментации его культуры.

Что же в итоге? А в итоге трансгуманизм видится уже как угроза демократии и «общечеловеческим гуманистическим ценностям», гражданскими социальным правам и свободе. Данных свобод в утопии трансгуманизма попросту не предвидится. Новые обстоятельства трансгуманистического мироустройства поработят даже правящий класс и лидеров нового мирового порядка, лишив его истинных онтологических и аксиологических оснований. Трансгуманизм, по сути, это угроза тому, что сам гуманизм на данный момент пока еще провозглашает в качестве своих лозунгов.

Есть ли альтернатива трансгуманизму? Конечно же – да. Эта альтернатива заключается в антиглобалисткой борьбе за традиционное общество с традиционными ценностями. Россия в этой борьбе является одной из авангардных и мощных сил, способных явить миру сокровищницу православного мировоззрения.

***

Трансгуманизм – это девальвация традиционных культурных ценностных и экзистенциальных элементов в угоду неопределенного и сомнительного рода технологическим и биологическим инновациям. По сути, это антиаврамический и антихристианский проект, имеющий начало у истоков Ренессанса, Нового времени и являющийся логическим их продолжением и прорастающим в апокалиптические аберрации постмодерна.

Данное учение имеет намерением коренную трансмутацию человека и общества, его уход от многотысячелетней религиозной культуры в направлении кривляющегося в конвульсиях сатанинского конструктивизма, где нет никаких запретов, норм, ориентиров и моральных критериев. В трансгуманизме просматривается нечто антихристианское, а именно гностическая магия «нарушения запрета» и выход за пределы себя и морали.

В бездонной пропасти непонятных свобод, бесконечного плюрализма ценностей, сомнительных возможностей и тотального релятивизма видится образ не сверх, но «расчеловеченного» человека. Стремление к преодолению, к свободе от Бога, гедонизму и комфорту оборачивается в итоге их потерей, культурной десакрализацией и экзистенциальным кризисом.

Гуманистический проект человека как высшей самодостаточной ценности, вопреки ценности Божьего образа и подобия, останется эпифеноменом, потерпит крах и окажется нереализованным в действительности.