Западная философия о русской ментальности

Аннотация. В статье рассматриваются воззрения известных западных мыслителей в отношении русского этноса и России в целом. Этого вопроса касались такие авторы, как Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Томас Манн, Освальд Шпенглер, Карл Хаусхофер. Они говорят о лучших качествах русской души, указывают на глубинные различия между русской и западной ментальностями.

Философская мысль Запада, идущая еще из Античности, за века своего существования выработала множество концепций. Мыслители затрагивали самые разные вопросы человеческого бытия и существования мира. В том числе осмыслялась и специфика этносов и цивилизаций. Разумеется, в этом контексте одним из важнейших направлений философской, исторической, геополитической и т.д. мысли была Россия – как крупнейший и сильнейший восточный сосед современных европейцев. Многие из них признавали за Россией статус особой цивилизации, стремились понять ее, а на основе понимания выработать эффективные алгоритмы взаимодействия с нашей страной.

Россия на Западе всегда вызывала как минимум опаску. Она пугала не только своей безбрежностью, но и особым характером русского народа. Считается, что на смертном одре Александр III сказал будущему царю Николаю II такие слова: «У России нет друзей. Ее огромности боятся». Многие западные мыслители высказывают, по крайней мере, настороженность в отношении ко всему русскому, Россия воспринимается как геополитический соперник.

Цель настоящей статьи – дать иное видение нашей страны, русского этноса со стороны западных философов, историков, литераторов. Оказывается, многие из них симпатизировали России и русским либо, по крайней мере, имели взвешенную позицию. Например, Маркс и Энгельс явно делили русских на определенные группы. К некоторым из них они относились положительно, иных – критиковали. Удивительно, но даже русским оппозиционерам, изгнанникам-революционерам (таким, как Герцен и Бакунин) классики «марксистско-ленинского учения» не симпатизировали. Отношениям Маркса и Энгельса к русским посвящено специальное исследование В.В. Миронова (1). Ученый говорит именно о противоречивости позиции философов.

Вот, например, высказывание Фридриха Энгельса о русских: «Что касается русских вообще, то существует огромная разница между ранее приехавшими в Европу русскими дворянами аристократами, к которым принадлежат Герцен и Бакунин и которые все шарлатаны, и теми, кто приезжает теперь, – выходцами из народа. Среди последних есть люди, которые по своим дарованиям и характеру безусловно принадлежат к лучшим людям нашей партии; парни, у которых выдержка, твердость характера и в то же время теоретическое понимание прямо поразительны» (2). Обратим внимание, что Энгельс здесь подчеркивает особый тип русского революционера, который с религиозной стойкостью переносит все лишения – ради своего светлого идеала. Именно такой идеал, к слову, запечатлен в, пожалуй, самом ярком образе революционера русской литературы XIX века – Рахметове, герое романа Николая Чернышевского «Что делать?»

Карл Маркс тоже не раз высказывался о «русской теме» в разных контекстах. Например, он нередко критиковал российскую монархию – за абсолютизм. Впрочем, были и другие темы. Так, в письме Маркса, адресованном Вере Засулич, рассматриваются возможные судьбы русской крестьянской общины. Вот что о ней пишет Маркс: она «является точкой опоры социального возрождения в России; но для того, чтобы она могла играть эту роль, нужно было бы сперва устранить пагубные влияния, давящие ее со всех сторон, и затем обеспечить ей нормальные условия свободного развития» (3). Обратим внимание, что впоследствии взявшие власть русские коммунисты будут создавать именно государство рабочих и крестьян – это несмотря на то, что пролетариат должен быть главенствующей силой социалистического общества (вспомним тезис о «диктатуре пролетариата»). Но, например, Красную армию назвали именно рабоче-крестьянской, а не, допустим, пролетарской.

А вот что пишет Фридрих Энгельс о русской общине: «Вера в чудодейственную силу крестьянской общины, из недр которой может и должно прийти социальное возрождение, – вера, от которой не был совсем свободен, как мы видели, и Чернышевский, – эта вера сделала свое дело, подняв воодушевление и энергию героических русских передовых борцов» (4). Русская крестьянская община представляется Энгельсу передовым классом, который дал революции множество стойких людей. Вспомним приведенную цитату, где мыслитель восхищается именно что «выходцами из народа» (противопоставляя их аристократам), когда говорит о передовой прослойке русского общества.

Из всего сказанного выше можно сделать вывод, что Маркс и Энгельс возлагали именно на простой русский народ, соединенный вековой сельской привычкой в общину, свои надежды на переустройство России на иных, коммунистических началах. То есть они делали ставку на русскую общину как на эталон нравственной организации социума.

Но некоторые западные мыслители, наоборот, говорили не о социализме, а о религиозности, о глубокой вере и порожденной ею высокой нравственности русского человека. Известный писатель и мыслитель Томас Манн пишет о русском национальном характере следующее: «Разве русский – не наиболее человечный из людей? Разве его литература не наиболее всех гуманна – святая в своей человечности?» (5). Причем Томас Манн, который поначалу был очень увлечен творческим наследием Федора Достоевского и Льва Толстого, через некоторое время отходит от своих былых кумиров. Возможно, не последнюю роль здесь сыграла некоторая болезненность образов как одного, так и другого писателей. Первый, Достоевский, считается автором, который безжалостно ставил самые острые общественные, философские, религиозные вопросы. По антуражу его романы довольно мрачны, здесь подчас действуют люди дна или индивиды с крайне болезненным мироощущением (психопаты, самоубийцы, проститутки и т.д.). Второй, Толстой, открыто порвавший с христианской Церковью, тоже не мог считаться для Манна нравственным авторитетом. И в качестве наиболее близких себе фигур немецкий писатель называет Пушкина и Гоголя, отмечая, что именно в них русская литература поднимается до высот нравственной проблематики. Проще говоря, что это то самое – гуманное, высокодуховное творчество, которое служит исправлению нравов.

И еще о русской литературе, которую Манн называет святой. Возможно, писателя и мыслителя подкупило здесь то, что в основе русского национального характера заложено именно что стремление к святости, и революционеры, о которых говорит Энгельс, по-своему реализуют этот идеал – только в политической борьбе. С этим интересно сопрягаются слова философа и поэта Владимира Соловьева: «Обыкновенно народ, желая похвалить свою национальность, в самой этой похвале выражает свой национальный идеал, то, что для него лучше всего, чего он более всего желает. Так француз говорит о прекрасной Франции и о французской славе (la belle France, la gloire du nom français); англичанин с любовью говорит: старая Англия (old England); немец поднимается выше и, придавая этический характер своему национальному идеалу, с гордостью говорит: die deutsche Treue [немецкая верность]. <…> русский народ <…> желая выразить свои лучшие чувства к родине, говорит только о «святой Руси». Вот идеал: и не либеральный, не политический, не эстетический, даже не формально-этический, а идеал нравственно-религиозный» (6).

Еще один иностранец, который очень интересно высказывался о России, – это Освальд Шпенглер, автор знаменитой книги «Закат Европы». В своей работе «Пруссачество и социализм» он нередко обращается к русской теме. В частности, он говорит об особом русском пути, рассуждает об Октябрьской социалистической революции и о невозможности ее «тиражирования» на другие крупные страны.

А еще мыслитель четко разделяет русских и европейцев как две совершенно различных цивилизации. Вот что он пишет: «Русские вообще не представляют собой народа, как немецкий или английский. В них заложены возможности многих народов будущего, как в германцах времен Каролингов. Русский дух знаменует собой обещание грядущей культуры, между тем как вечерние тени на Западе становятся все длиннее и длиннее. Разницу между русским и западным духом необходимо подчеркивать самым решительным образом. Как бы глубоко ни было душевное и, следовательно, религиозное, политическое и хозяйственное противоречие между англичанами, немцами, американцами и французами, но перед русским началом они немедленно смыкаются в один замкнутый мир. <…> Настоящий русский нам внутренне столь же чужд, как римлянин эпохи царей и китаец времен задолго до Конфуция, если бы они внезапно появились среди нас» (7, С. 147).

Далее философ говорит о том, что европейцы сами выдумали себе Россию и сами же поверили в свою выдумку. Здесь есть моменты верного угадывания, но в целом западная концепция русской ментальности не верна. Она лишь следует неким общепризнанным шаблонам, стереотипам. Вот некоторые из них, которые называет Шпенглер: «Для нас русская душа – за грязью, музыкой, водкой, смирением и своеобразной грустью – остается чем-то непостижимым» (7, С. 148). Далее философ говорит, что Запад пытается мерить Россию привычной ему меркой, мыслить о русских тех же категориях, в которых европейцы мыслят о себе. Разумеется, такой опыт нельзя признать успешным.

Он пишет и о том, что для русской цивилизации следование европейскому вектору, безусловно, губительно: «Эта по-детски туманная и полная предчувствий Россия была замучена, разорена, изранена, отравлена Европой, навязанными ей формами уже мужественно зрелой, чужой, властной культуры» (7, С. 148). В этой связи реформы Петра Первого, попытка насадить в России западный по своей сути марксизм, по мнению Шпенглера, наносят серьезный вред естественному развитию нашей страны. Он также указывает, что русские марксисты не поняли сути учения Маркса, которое и для европейцев-то трудно – это «в высшей степени сложный продукт западноевропейской диалектики».

Кстати, Шпенглер прозорливо предвидел и скорый (по историческим меркам) крах советской системы: «Инстинкты коренной России наталкивают его на борьбу с Западом. Запад воплотился в «петровстве», и большевизм, как порождение этого «петровства», в конце концов будет уничтожен для завершения внутреннего освобождения от Европы» (7, С. 151). Не это ли внутреннее освобождение от всего западного мы видим сегодня? И что бы сказал Шпенглер о современных геополитических реалиях?

Были на западе и мыслители, которые полагали, что Россия – лучший союзник, который при правильном подходе может обеспечить стабильность и развитие Старого света. Среди таких – Карл Хаусхофер, который считается основоположником немецкой геополитической школы. Одна из самых известных его работ – статья «Континентальный блок: Берлин – Москва – Токио». В ней классик геополитики говорил, что немцам нужно строить ось: Берлин – Москва – Токио, то есть делать военный блок против англосаксов (США и Британия). Это одна из самых известных концепций Евразийства. Однако эта позиция, как показали события, была чужда тогдашнему руководству Германии – а именно Гитлеру и его окружению. Через три года после опубликования этой работы Хаусхофер будет арестован фашистами…

Кстати, в этой работе мыслитель говорит в первую очередь об экономическом сотрудничества, а не о военной экспансии. Он даже предсказывает санкции со стороны США и Великобритании, а также указывает на возможность их уверенного преодоления за счет евразийского сотрудничества. Мысль Хаусхофера, в общем, проста: Евразия – самый крупный и богатый континент, который может быть территорией наиболее успешного развития, если только основные европейские геополитические игроки смогут договориться. Как показала история, этого не случилось, и в долгой перспективе победил именно англосаксонский союз.

Говоря о русском национальном характере, Хаусхофер подчеркивает его деликатность, способность понять чужую культуру. Он приводит случай из истории, когда советский военачальник, только что воевавший с японцами, после окончания боевых действий участвовал в ритуале поминовения падших воинов, проявив удивительную деликатность. То есть он хочет подчеркнуть, что с русскими можно и нужно договариваться, что они не обладают хитростью и коварством англосаксонской коалиции, которую он называет «анакондой».

Итак, западная философская мысль отнюдь не склонна демонизировать Россию и русский этнос. Однако в ней отчетливо звучат мысли о разности между русскими и европейцами, между цивилизацией Запада и русской цивилизацией. И Маркс, и Шпенглер говорят о нераскрытом потенциале русского народа, указывают на его лучшие качества, среди которых – естественность, простота, честность, целеустремленность и альтруизм. Эти мысли, конечно, находят отклик и во многих сочинениях русских философов, но это уже другая тема…